Пускай сей храм взорвут, убьют стократ.

Истлеет костяная кладка.

Воскресну – и вернусь назад

В пальто на нищенской подкладке.

Монахиня, – а кем была в миру?..

Художница, – гордыню победиши!..

Худая баба – пот со лба сотру,

А дух где хочет, там и дышит.

Ему Россия вся – сей потный лоб!..

Вся Франция – каштан на сковородке!..

Разверзлись ложесна. Распахнут гроб.

На камне – стопка чистой водки,

Сребро селедки, ситного кусок,

Головка золотого луку.

Я знаю твердо: Божий мир жесток.

Я кисти мою – бьет меж пальцев ток.

Встаю лицом ко тверди, на Восток.

Крещу еду. Благословляю муку.

И, воздымая длани, обнажась

Всей тощей шеей, всей душой кровавой,

Рожаю фреску, плача и смеясь,

Огромную, всю в облаках и славе.

***

О, так любила я цветную,

меховую, рогожную толпу!

Видала я ее живую.

Видала я ее в гробу.

Мне каждый помидор на рынке,

чеснок был каждый – царь!

Одни обмылки и поминки.

Один пустой мышиный ларь.

Цветносияющее Время,

родное, нищее, – прошло.

Уже не стремя и не семя:

Я под босой ногой – стекло

В грязи.

Ты не увидишь блеска.

И ты раздавишь всей ступней.

И боль. И кровь. И выкрик резкий

Чужой. И хруст последний мой.

ХОЖДЕНИЕ ПО ВОДАМ

Едва застыл байкальский плес, глазастая вода, –

Как по воде пошел Христос, по нежной кромке льда.

Как самородок изумруд, озерной глуби гладь…

И так Он рек: – Здесь берег крут, другого – не видать…

Карбас качало вдалеке. Курили рыбари…

Мороз – аж слезы по щеке… Андрей сказал: – Смотри!

Смотри, Он по водам идет! По глади ледяной!

И так прекрасен этот ход, что под Его ступней

Поет зеленая вода! И омуль бьет об лед!..

Петр выдохнул: – Душа всегда жива. И не умрет.

Гляди, лед под Его пятой то алый, будто кровь,

То розовый, то золотой, то – изумрудный вновь!..

Гляди – Он чудо сотворил, прошел Он по водам

Затем, что верил и любил: сюда, Учитель, к нам!..

Раскинув руки, Он летел над пастью синей мглы,

И сотни омулевых тел под ним вились, светлы!

Искрили жабры, плавники, все рыбье естество

Вкруг отражения ноги натруженной Его!

Вихрились волны, как ковыль! Летела из под ног

Сибирских звезд епитрахиль, свиваяся в клубок!

А Он вдоль по Байкалу шел с улыбкой на устах.

Холщовый плащ Его, тяжел, весь рыбою пропах.

И вот ступил Он на карбас ногой в укусах ран.

И на Него тулуп тотчас накинул Иоанн.

– Поранил ноги Я об лед, но говорю Я вам:

Никто на свете не умрет, коль верит в это сам.

О, дайте водки Мне глоток, брусникой закусить

Моченой!.. Омуля кусок – и нечего просить.

Согреюсь, на сетях усну. Горячий сон сойдет.

И по волнам Свой вспомяну непобедимый ход.

Так на Вселенском холоду, в виду угрюмых скал,

Я твердо верил, что пройду, и шел, и ликовал!

И кедр, как бы митрополит сверкающий, гудел!.