Уезжайте вместе с женой куда-нибудь подальше, смените фамилию… А я доложу, что убил вас.

Ултимов задумался. Ставров терпеливо ждал. И казалось, что пистолет на столике тоже ждет, настороженно прислушиваясь к разговору людей.

— Нет, — наконец сказал доктор. — Я не могу принять ваше предложение. Во-первых, не хочу убегать и прятаться… Бегство ведь всегда унизительно. Оно предполагает, что человек сознает свою виновность, а я — увольте, но не желаю осознавать свою вину перед кучкой воров и авантюристов!.. Так что — или стреляйте, или уходите…

— Вы сказали — «во-первых»… А во-вторых?

— А во-вторых, я не хочу, чтобы даже ради меня вы лгали, — ответил Ултимов. — По-моему, это самое страшное преступление. Страшнее, чем убийство…

Было непонятно, шутит он или говорит всерьез.

Что же делать, с отчаянием думал Ставров. Что же делать?.. Может быть, связать его и увезти куда-нибудь силой? Нет-нет, насилием здесь ничего не добьешься.

Разве спасают с помощью насилия?.. А что если все-таки выстрелить в него, а потом, вернувшись домой, перехватить его в нашем времени и физически помешать ему явиться в штаб Ассоциации?.. Нет. Этот вариант — тоже глупость. Ты просто хочешь задобрить им свою совесть… А может, прибегнуть к жребию? Господи, ну почему в столь ответственный момент мне в голову лезут всякие глупости?!.. А решать нужно прямо сейчас, ведь не скажешь ему: «Станислав Михайлович, дорогой, вы еще пока поживите, а я пойду подумаю и, если все-таки решу убить вас, то загляну к вам на днях… предупредив предварительно по видеофону!..» — фарс, да и только!..

— Я… — начал было Ставров, но тут же умолк. Ултимов следил за ним с сочувствующим выражением лица.

— Знаете, Георгий, — внезапно сказал он, — а вы мне нравитесь… Хоть так и не подобает говорить человеку, который пришел тебя убивать, но вы мне действительно интересны. Следить за вашими борениями поистине доставляет удовольствие. А самое интересное заключается в том, что вы заблуждаетесь, как и многие люди вашего типа. Вы полагаете, что меня убивать противно и гадко, потому что я, по-вашему, хороший и добрый, а вот если бы на моем месте был какой-нибудь отвратительный придурок, его можно было бы убить не задумываясь… Бедный мой Георгий, вы и не подозреваете, что убивать должно быть противно в любом случае. Послушайте, а может быть, вы — скрытый садист-маньяк? Хотите, я определю ваши склонности к агрессии с помощью теста? Только отвечайте быстро, не задумываясь… Какой цвет вам больше нравится: синий или красный?

— Желтый, — улыбнулся Ставров. Он уже понял, что не выстрелит. Но ему не хотелось расставаться с этим ни на кого не похожим человеком.

— А что вы выберете: воду или огонь?

— Огонь! — сказал Ставров.

Он не сразу понял, к каким фатальным последствиям привело то, что он произнес вслух это простое словечко. Он совсем забыл о том, что в число «наворотов» его «дарлея» входило и открытие огня не путем нажатия курка, а по команде «хозяина».

Пистолет был запрограммирован на выстрел, подобно хорошо натренированному псу.

Наверное, по мысли его создателей, такая функция могла пригодиться в том случае, когда ты ранен или связан и не в состоянии нажать на курок… А Георгий совсем забыл отключить эту программу перед тем, как прийти к Ултимову.

Выстрел был почти неслышным, только на столике что-то сухо треснуло, как будто сломалась невидимая веточка, и в тот же миг на белом халате дантиста, с левой стороны груди, возникла черная дырочка, через которую мгновенно хлестнула кровь, и большое красное пятно стало быстро расплываться на белоснежной ткани.