– Скажи, ты помнишь меня?

– Да.

– Я тебя по‑прежнему люблю.

– Ты лжешь. Ты любишь лишь мой образ.

– Пусть так. Пусть образ. Мне надо же кого‑то или что‑то любить.

– А как же Хозяин?

– Я ему только служу. Хозяина не обязательно любить. Почему ты связалась со мной?

– Не знаю. Я хотела сказать... Зеркало затуманилось.

– Сказать – ЧТО?

– Ты нужен мне, и я...

Зеркало стало совсем обычным. Откуда был сигнал, установить невозможно. Шай‑Ама упал на диван и раскинул руки. Ему было хорошо. Хорошо, даже если его позвали просто так. Хотя теперь он найдет ее, в каком бы захолустном мире она ни была. Найдет! Если захочет...

А завтра намечается событие, по важности равное Битве. Пора. Олег набрал номер телефона Игоря. После долгих гудков заспанный голос ответил.

– Не забыл о вчерашнем? Метро «Бауманская», центр зала, десять часов утра.

– Не забыл, не забыл. Дай поспать, в конце‑то концов.

– Спи.

Олег покурил и лег в постель. Сон не шел. На стене в истинном зрении маячили тени птицы и волка. Под странный шепот, раздававшийся из разных углов, он уснул, чтобы следующий день встретил его совсем другим.

Меч Бездны

Госпожу Элеонору разбудил слуга. Она задремала в своем кресле за шитьем у самого окна. Было хмурое утро поздней осени.

– Госпожа, там ваш вассал. Просит аудиенции.

– Я никого не ждала, – удивилась Элеонора фон

Одэнауэр.

– Зигмунд фон Рейнбах вернулся из Святой земли. Он даже еще не был в своем замке.

– А мой муж?

– Он один, госпожа.

– Позовите сыновей и дочь. Видимо, он привез важные вести.

Сердце Элеоноры болезненно сжалось. Гадкое предчувствие засело в нем. И этот сон, что видела она тогда. Зигмунд, их вассал, склонившийся над распростертым на земле Генрихом.

Он даже не пожелал умыться с дороги. Так и вошел в большой зал, пропахший дорогой и весь запыленный. В кольчуге и котте крестоносца. В руках у него было нечто длинное, завернутое в белую ткань.

– Госпожа. – Он преклонил колено.

Элеонора сидела в кресле в центре зала. Вокруг нее стояли трое сыновей и дочь. Помимо них в комнате было полно прислуги и.домочадцев.

– Госпожа, я рад видеть в добром здравии вашу семью. Но сердце мое омрачает весть, которую я обязан сообщить вам. Ваш муж, граф Генрих фон Одэнауэр, погиб, защищая мирных жителей, когда войско неверных штурмовало Иерусалим. Его тело покоится в Святой земле. Я был последним, кто видел его живым.

Элеонора внешне оставалась спокойной. Хотя Зигмунд видел, как напряглись черты ее лица. Остальные тоже встретили весть молчанием.

– Густав фон Одэнауэр, старший сын и наследник рода Одэнауэров, подойдите ко мне, – попросил Зигмунд.

Он развернул полотняный сверток. В нем оказался меч Генриха.

– Примите этот меч, а вместе с ним отцовское благословение. Это была последняя воля умершего.

Шестнадцатилетний Густав опустился на колено, принял из рук крестоносца меч, выдвинул его наполовину из ножен и поцеловал.

– Я принимаю его, – с серьезным видом сказал наследник Одэнауэров.

Кто мог знать сейчас, что через сотни лет этот меч будет держать в руках канцлер германии Конрад фон Аденауэр, наследник древнего рода и потомок крестоносца.

Зигмунд возвращался домой. Он уже ступил на свою землю. Вокруг были леса, где он любил бродить мальчишкой, голые поля. Было холодно и уныло, как это обычно бывает осенью. Он ехал по кромке леса и вдыхал пряный запах осенних листьев.