Нужен, что ли?
— Главное, чтоб завтра был.
— Не съем же я его? Будет. Вам вместе стелить?
— Нет, лучше порознь. Я этой девушке, между прочим, шкурой своей обязан. Она меня из могилки вынула. Во те крест!
— Как ее зовут-то? — поинтересовалась тетя Даша.
— Галя, — сонно отозвалась Митрохина. — А Парамыга — это кличка или фамилия?
— Кличка. Фамилия тебе моя без разницы, а мне — твоя. Можешь звать Степой, не обижаюсь.
— Ладно, — кивнула Галина, — постараюсь запомнить.
Это как-то не понравилось Парамыге.
— Слушай, а ты, если четко, — не ментовка? Я понимаю, конечно, что сейчас я не при жизни, а люди и в менее крутой атмосфере ломаются. В принципе, если мне мою личную жизнь гарантируют, то я готов на сотрудничество.
— Я не милиционер, — ответила Галина, — я вообще просто так. Если завтра у меня выгорит, я с гобой попрощаюсь.
— А если не выгорит?
— Тогда еще побуду, — сонно ответила Митрохина.
— Глазки-то не смотрят, — участливо произнесла бабка, — иди-ка приляг на диван в зале да вздремни.
Галина возражать не стала. Сняла только обувь, «маргошку» с патроном в стволе взяла в руку и пристроила под подушкой. Бабка дала ей серое шерстяное одеяло. Едва улегшись, Галина вмертвую уснула и глаза открыла только часиков в одиннадцать утра.
С кухни доносились бодрые голоса тети Даши и Степы Парамыга.
Они, должно быть, вчера приняли капитально, а теперь с утра опохмелялись. Когда Галина пришла на кухню, бабка посмотрела на нее влюбленными, с похмелья очень добрыми глазами:
— Садись, ласточка наша, садись! Скушай, выпей…
— Если только чайку, — сказала Митрохина, отодвигая рюмочку, которую собиралась налить гостеприимная старуха. — Мне надо сейчас позвонить, а потом кое-куда съездить.
— У тебя тут дружок? — с легким сожалением спросил Парамыга.
— Есть кое-кто, — не желая создавать у Степы лишних иллюзий, уклончиво ответила она. — Как отсюда в Новогиреево проехать?
— Садись на метро, доедешь от «ВДНХ» до «Третьяковской», перейдешь на «Марксистскую», а дальше прямо до «Новогиреево».
— Далеко это?
— Наискосок через всю Москву, — хмыкнула тетя Даша. — Я тут, в столице, семьдесят четыре года прожила, а в том районе отродясь не бывала. На Колыме была, в Воркуте была, в Мордве была, а в Новогиреево Господь не привел.
— Ты бы сначала позвонила, — предложил Степа, — а то, может, еще и ехать не стоит?
— Спасибо, но я лучше из автомата.
— Ты нас не стесняйся, — сказала тетя Даша, — от нас беды не будет.
— От вас, может, и не будет, — согласилась Митрохина, — зато у вас от моего звонка неприятностей может быть по горло.
— Понял! — уважительно произнес Парамыга. — Но ты, ежели что, заходи, не стесняйся. Я весь день тут буду, носа не высуну.
Галина сжевала два бутерброда с копченой колбасой, упрятала «марго» во внутренний карман вет-500
ровки, закинула за плечи рюкзачок с кассетами и «коброй».
— Счастливо оставаться! — сказала она и помахала ручкой.
До метро «ВДНХ» Митрохина добиралась пешком. Вчера, в темноте, она как-то не обращала внимания на окружающий пейзаж. А сегодня, при дневном свете, могла полюбоваться на столичные улицы. |