– Сегодня там ночует?

– Кто, черт побери, знает? Такое в газетах не печатают.

– Будет там весь день?

– Только утром. Потом поедет в Нашуа. Осматривать какие‑то хай‑тек‑фирмы. С твоим другом Логлином.

– Два сапога пара. – Я обеими руками ворошил его чертовы газеты. – Гад, ты что, комиксов не привез?

Бун был за то, чтобы двигать прямиком на Праздник Лесорубов, но Джим его отговорил, мол, в темноте мы мало что можем сделать. Мне показалось любопытным, что игроки потрудились приехать загодя и спят теперь в машинах – наверное, на тропу войны тут выходят с первым светом.

И точно, в пять утра на единственное место с табличкой «ЗАРЕЗЕРВИРОВАНО» свернул огромный полноприводный джип. Высокий и черный, он был снабжен всем необходимым, чтобы преодолеть снежный буран или зону ядерного поражения. Из джипа вылез мужик – вопреки моим ожиданиям не худощавый ветеран Вьетнама с запавшими глазами, а более плотный тип постарше, скорее поколения Кореи. Я услышал, как люди в машинах вокруг нас зашевелились.

Мы с Джимом нагнали его, когда он отпирал три внушительных замка на входной двери сруба.

– Здравствуйте, – сказал он, решительно игнорируя меня, но очень заинтересовавшись Джимом. Впрочем, я так и знал, за этим и выманил Джима из теплого спальника.

– Здравствуйте, – ответили мы, а я добавил:

– Вы, ребята, тут рано встаете.

Поджав губы, он просиял. Есть люди, генетически предрасположенные к тому, чтобы подниматься в четыре утра и будить ближних. Обычно они становятся начальниками отряда бойскаутов или вожатыми в лагере.

– Интересуетесь «Игрой на выживание»?

– Один мой друг, Дольмечер, мне про нее рассказывал.

– Дольмечер! Ух ты! Да он сущий дьявол! Странно, что тут нет его машины.

Он провел нас в сруб, зажег свет и включил керосиновый обогреватель. Потом запустил кофеварку. Я уловил ироничный взгляд Джима. М‑да, наш новый знакомый из тех, кто кофеварку заряжает с вечера, чтобы утром только щелкнуть клавишей. Прирожденный лидер.

– А Дольмечер хорошо играет? – спросил Джим. Мужик рассмеялся.

– Поверьте, мистер, если бы мы выдавали черные пояса, у него был бы, ну, не знаю, пятый или шестой дан. Однажды он ох как меня одурачил! – Мужик смерил Джима взглядом и кивнул. – Хотя вам, возможно, больше повезет.

– Ага, – согласился Джим. – За пятнадцать лет работы ремонтником стиральных машин я отточил навыки.

Мужик сердечно хохотнул, сочтя это дружеской шуткой.

– В подобных играх уже участвовали?

– Только охотился с луком, – сказал Джим, что стало для меня новостью – я‑то думал, он ходит на дичь со своей разукрашенной винтовкой.

– Ну, тут много общего. Нужно подобраться близко, потому что оружие у нас ближнего боя. А это значит, надо быть ловким и хитрым. Как Дольмечер.

Я подавил стон. Похоже, Дольмечер здесь считается Эйнштейном.

– Я думал, вы огнестрельным оружием пользуетесь, – сказал Джим.

– Ручным. И только на углекислом газе. Поэтому радиус эффективного действия у него невелик. Вот, посмотрите.

Он открыл шкаф полный массивных пистолетов. Показал, как вставляется баллончик с углекислым газом и патроны: мягкий резиновый шарик с красной краской.

– Стоит ему в тебя попасть, – плюх! – ты помечен. Видите? Никакого насилия. Это стратегическая игра. Вот почему Дольмечер в ней так хорош. Он талантливый стратег.

Мы сказали мужику, что еще к нему вернемся. На стоянке Буна окружала кучка восхищенных игроков, а он объяснял, как одолеть в рукопашной доберман‑пинчера, при этом его не поранив.

– Приятно знать, что ты возвращаешься к прежнему себе, – сказал я, когда мы наконец утащили его назад в пикап.