— Простите, Полина, это я соврал Алле, что уехал в Неаполь. Я собирался, но жене пришлось отправиться на похороны одной. Я обнаружил кое-какие неполадки в «Атланте», задержался. Потом произошла эта заваруха в «Ониксе» и я решил пока отлежаться на дне, присмотреться к ситуации. Боюсь, мы попали под один «трамвай».

— Отец в больнице. Состояние тяжелое. — Полина с жадностью хлебнула горячий черный кофе.

— Печенье, детка. Может, нарезать ветчины, сыру? Я здесь один хозяйничаю.

— Спасибо. Есть не хочу. Мне понятны ваши сомнения…

— А я знаю, о чем вы думаете, Полина. Полагаете, я должен был вмешаться, помочь Андрею. Но ведь мое положение, увы, едва ли лучше. Повторяю, кто-то наехал на нашу компанию. Кто-то весьма находчивый и сильный… Я ничем не смог бы помочь вашему отцу, даже словом поддержки. Потому что не знаю, черт побери, не знаю, чем это все может кончиться!

— Пропал Глеб. — Полина мешала ложкой в чашке, стараясь не поднимать глаз. Ей требовалось во что бы то ни стало определить степень доверия к Россо, но она боялась выдать настороженность. Только жадно ловила интонации и поглядывала на его нервные пальцы, крошащие на блюдечке миндальное печенье.

— Знаю… — Он вздохнул, поднялся и заходил по комнате. — Мы существует в ситуации постоянного риска и при этом убеждаем себя: опасность грозит кому угодно, только не мне. Я сумею вести дело рассчетливей, хитрее… Ведь иначе не стоило ввязываться, если преследует неуверенность в себе, страх.

— Но вы держите телохранителя, а Глеб даже не находит нужным подстраховаться.

— Травкин — бутафория. Киллер из мексиканского сериала… Но у меня есть и настоящие секьюрити. Насчет Глеба вы тоже заблуждаетесь, Полина. Он соблюдал вполне разумные меры предосторожности… Не пойму! — Сжав лоб ладонями, Россо остановился. — Не соображу, как это произошло! Понимаете, у нас, ну, у главных компаньонов, была разработана особая система сигнализации, срабатывающая в случае тревоги. Вроде страховки, что ли. Ни ваш отец, ни я не получили «штормового предупреждения»…

— Вы полагаете, что именно Глеб Борисович является инициатором или главным лицом ограбления? — Полина прямо посмотрела в глаза Россо. Он не отвел взгляд, но красивое лицо искривила болезненная гримаса.

— Как это ни прискорбно, в сложившейся ситуации я должен подозревать каждого, чтобы выжить самому. Надеюсь, вы поняли, Полина, насколько все серьезно?

— Все очень серьезно… — ответила Полина цитатой из сообщения Глеба. Она все ещё не могла решиться рассказать Красновскому о звонке.

Он тяжело сел за стол и обхватил голову руками:

— Боюсь, Полина, боюсь… По своим каналам информации пытался обнаружить связи Глеба… Увы… Либо в Москве его нет, либо… — Он испытующе взглянул на Риту, — либо его обнаружат позже и не мы…

Вместо того, чтобы рухнуть в обморок, Полина чуть улыбнулась:

— Мне уже намекали на морги и больницы. Но Глеб жив.

— Жив?! Где он?

— Глеб беспокоится о Крафте, — сказала Полина, не спуская глаз с собеседника.

— Не понял? — после короткой паузы покачал головой Россо. — Простите, дорогая, у меня, очевидно, с давлением плоховато. Умер дядя Виченцо — он был Фредерике почти как отец… Вы понимаете меня… А потом случилась вся эта трагедия… — Марк Вильяминович взял Полину за руки. — Прошу вас, деточка, сосредоточтесь. Я сознаю, насколько вам тяжело. Но поймите, чтобы хоть как-то сохранить контроль над ситуацией, нам необходима информация.