— Так они говорят! — сказал хозяин. — Котелок фарша, вот и все, что осталось от судьи! Уж поверь мне, народ там прескверный.

— Нынешний судья — парень хоть куда, — заметил Цзяо Тай.

— Про него ничего сказать не могу, но Тан и Фань — мерзкие типы.

— А что не так с этой старой развалиной Таном? — удивился Цзяо Тай. — С виду он и мухи не обидит.

— Держитесь от него подальше! — мрачно проговорил хозяин. — Он, знаете… совсем не тот, кем кажется. Про него такое говорят!

— Что же именно? — спросил Ма Жун.

— Я вам так скажу, в этом округе творится больше, чем на первый взгляд кажется, — сказал однорукий. — Я-то местный, я знаю! С давних времен здесь проживают странные люди. Старик отец нам такое рассказывал…

Он не договорил, а только уныло покачал головой и залпом осушил чашу, которую пододвинул к нему Цзяо Тай.

— Ладно. Дай время, сами во всем разберемся, — пожал плечами Ма Жун. — А потом займемся и этим Фанем, о котором ты говорил. Стражники сказали, что он куда-то запропастился.

— Пусть бы там и остался! — с чувством проговорил однорукий. — Этот бандит дерет деньги со всех подряд без исключения. Сквалыжней начальника стражи, а уж куда дальше. А хуже всего, что ни одной юбки не пропускает. Смазливый шельмец, только Небесам известно, сколько уже набедокурил! Но они с Таном закадычные друзья, и тот его всегда прикрывает.

— Что ж, — пожал плечами Цзяо Тай, — кончились его славные денечки. Теперь ему придется служить под нашим началом. Должно быть, мздоимец сколотил немалое состояние.

Я слышал, на западе города у него есть небольшое имение.

— Ну, его-то он унаследовал от дальних родственников, — сообщил хозяин. — Да и ничего в нем хорошего, клочок земли на отшибе, да еще рядом с заброшенным храмом. И если он пропал оттуда, так они, выходит, его и утащили.

— Можешь ты наконец говорить толком? — нетерпеливо воскликнул Ма Жун. — Что за такие «они»?

Однорукий подозвал слугу. Когда тот водрузил на стол две огромные миски лапши, хозяин принялся объяснять:

— К западу от имения Фаня, там, где проселок упирается в большую дорогу, стоит старый храм. Девять лет назад в нем жили четыре монаха из храма Белого облака, что за восточными воротами. Как-то утром всех четверых обнаружили мертвыми, с горлами, перерезанными от уха до уха! Их место никто не занял, так что с тех пор храм стоит пустой. Но духи убиенных монахов все еще обитают в тех местах. Ночами крестьяне видят свет в окнах, так что люди стараются держаться от него подальше. Только на прошлой неделе мой кузен, поздним вечером проходивший мимо, заметил в лунном свете крадущегося монаха без головы. Он ясно видел отрезанную голову, которую тот нес под мышкой.

— Святые Небеса! — возопил Цзяо Тай. — Ты когда-нибудь закончишь эти жуткие россказни? Дай нам спокойно поесть!

Ма Жун расхохотался, и оба с удовольствием принялись за лапшу. Когда в мисках ничего не осталось, Цзяо Тай встал и полез в рукав. Хозяин схватил его за руку и воскликнул:

— Ни за что, господин! Эта харчевня ваша, со всем ее содержимым. Если бы не такие, как вы, те корейские всадники…

— Ладно! — прервал его Цзяо Тай. — Благодарим за гостеприимство. Но если хочешь увидеть нас снова, то в следующий раз мы обязательно заплатим.

Однорукий принялся бурно протестовать, но Цзяо Тай только похлопал его по плечу, и друзья покинули гостеприимное заведение.

На улице Цзяо Тай обратился к Ма Жуну:

— Теперь, когда мы основательно подзаправились, пора приниматься за работу.