— Нет, ваша честь, но хорошо говорит на нашем языке, — ответил Тан. Он откашлялся в рукав, а затем неуверенно продолжил: — Боюсь, что ситуация несколько необычная, ваша честь, но губернатор провинции постановил предоставить некоторую самостоятельность этим корейским поселениям на восточном побережье. Квартальный отвечает за порядок, наши имеют право войти туда, если только он попросит о содействии.

— Действительно, необычная ситуация, — проворчал судья. — Мне надо ее обдумать. Что ж, теперь соберите всех в судебном зале. А я тем временем брошу взгляд на свои личные покои.

Тан, похоже, пришел в замешательство. Помявшись, он произнес:

— Резиденция вашей чести в превосходном состоянии; прошлым летом по распоряжению покойного судьи во всех комнатах сделали ремонт. Но, к моему величайшему сожалению, оставшаяся после него мебель и прочие пожитки так и стоят там упакованные. Пока нет никаких вестей от его брата — единственного родственника. Я не знаю, куда отсылать все эти вещи. С тех пор, как его превосходительство Ван овдовел, он нанимал только местную прислугу, и вся она разошлась по домам после его… кончины.

— Где же тогда останавливался дознаватель из столицы? — удивленно поинтересовался судья Ди.

— Его превосходительство спал на лежанке в кабинете судьи, ваша честь, — понурившись, сообщил Тан. — И там же ему накрывали стол. Я глубоко сожалею, все это в высшей степени неправильно, но поскольку брат судьи не отвечает на мои письма, я… Поистине плачевная ситуация, но…

— Неважно, — перебил его судья Ди. — Я и не собирался посылать за семьей и слугами, пока не будет раскрыто убийство. Я пойду в кабинет и переоденусь, а вы покажите моим помощникам их комнаты.

— Прямо напротив суда, ваша честь, — залебезил Тан, — есть превосходный постоялый двор. Я и сам там живу с супругой, так что смею уверить вашу честь, что и ваши помощники…

— И это тоже весьма необычно, — холодно перебил его судья. — Почему вы не живете в стенах судейской управы? Уж с вашим-то долгим опытом следовало бы знать правила!

— Я действительно занимаю верхний этаж постройки за приемным залом, — принялся торопливо объяснять Тан, — но поскольку крыша там совсем прохудилась, я подумал, что у вас не вызовет возражений, если я, временно, разумеется…

— Ладно! — прервал его судья Ди. — Но я настаиваю, чтобы трое моих помощников жили в судейской управе. У стройте им жилье в казарме стражников.

Тан низко поклонился и поспешил удалиться вместе с Ма Жуном и Цзяо Таем. Хун последовал за судьей в кабинет. Он помог хозяину облачиться в церемониальное платье и приготовил чашку чая. Обтирая лицо влажным горячим полотенцем, судья спросил:

— Как ты полагаешь, Хун, чем этот малый так взволнован?

— Наверное, таким уж уродился, — отозвался старый слуга. — Полагаю, наше неожиданное прибытие выбило его из колеи.

— Я бы скорее подумал, — задумчиво произнес судья Ди, — что он чего-то здесь, в суде, до смерти боится. И на постоялый двор перебрался именно по этой причине. Ладно, в свое время мы все это выясним.

В кабинет вошел Тан и объявил, что все служители собрались в судебном зале. Судья Ди сменил домашнюю шапочку на черную судейскую с крылышками и вышел в зал в сопровождении Хуна и Тана. Он занял место в кресле на возвышении и жестом приказал Ма Жуну и Цзяо Таю встать у него за спиной.

Судья произнес несколько надлежащих в таких случаях слов, а затем Тан представил ему одного за другим служителей суда, всех сорок человек, преклонивших колени на каменном полу.