-  А ты чего загрустил, сынок?

    -  Ушкуй - это здорово, - потер подбородок Зверев. - Парус, весла… Вот только я ни разу сам под парусом не ходил, править им не умею. А ты, отец?

    Боярин поставил кубок на стол, зачесал в затылке.

    -  А ты, Пахом? - повернулся к своему дядьке боярский сын.

    Тот развел руками.

    -  Может, хоть ты в этом смыслишь, Звияга?

    -  Прости, княже, - привстал из-за стола вывезенный из-под Мурома холоп, - токмо на реках ладьи видывал.

    -  И на что нам ушкуй, отец, коли никто из нас им управлять не умеет? - повернулся к родителю Андрей. - А в Новгороде команду нанимать - так нам никакого серебра содержать ее не хватит. Мы ведь торговлей не занимаемся, в походы на ушкуе не пойдем. Чем серебро оправдывать станем?

    -  А дядюшке моему надобно поклониться, - неожиданно встрепенулась Полина. - У него судов штук пять будет, коли не более. Нечто он нам людей знающих не одолжит?

    -  Надо ли беспокоить… - поморщился Зверев, которому после осмотра приданого никак не хотелось встречаться с хитрожопым князем Друцким.

    Однако боярин уже решил все по-своему:

    -  Захар, вели седлать коней! Пахом, Вторуша, Звияга - с нами. Одно седло женское положите. К дядюшке без племянницы его отправляться грешно.

    -  Зимники-то все растаяли, - сделал Андрей последнюю попытку остановить Василия Ярославовича. - Куда сейчас ехать?

    -  Ничто, - отмахнулся боярин. - Лед покамест крепкий, Пуповский шлях сильно раскиснуть не мог, морозы все же держатся. А уж от тракта до княжеской усадьбы верхом как-нибудь доберемся…

    Извечная палочка-выручалочка усадьбы, река Окница пряталась меж высоких, почти до пояса, берегов, а потому солнце до ее поверхности добраться еще не успело, лед стоял толстый и крепкий, как в крещенские морозы. По нему, по льду, и помчалась во весь опор вереница всадников, спустившихся из ворот усадьбы по уже протаявшей дороге. За сорок минут они добрались до ведущей в Литовское княжество дороги. Она, естественно, была раскатана до коричневой глины, с готовностью размякшей под весенними теплыми лучами, но грязи здесь оказалось еще не по колено - не то что верховому, даже на телеге проехать можно. Распутица напоминала о себе, но вступить во власть над русскими дорогами еще не успела.

    Здесь путники перешли на шаг - и на самих меньше грязи летит, и коням передышка. Версты три ехали без спешки - а потом свернули в пролесок и двинулись рысью, стараясь держаться снежной полоски у края глянцевого, гладкого, как стекло, зимника. На нем в такую погоду лошадь, пусть и подкованная, поскользнуться может, либо ногу сломать, коли наст подтаял и под ним до земли узкая ямка. Поди тут угадай, как солнце и тени от голых ветвей со снегом играют!

    Где-то через час путники выехали в широкое поле. Здесь колея дороги протаяла до земли, и по ней, мягкой пока от силы на пару пальцев, всадники помчались галопом, уже не опасаясь никаких подвохов, обогнули поросшую осиной низину и оказались в виду усадьбы князей Друцких. Крепостица, что огородилась трехсаженным рвом и тыном на взгорке возле изогнутого ятаганом озера, размерами не превышала усадьбы боярина Лисьина. Но Зверев знал, что, помимо этой скромной обители, у Юрия Друцкого имеется дворец в полудне пути на запад, на берегу озера в Верятах, а также дом в Варшаве, подворье в Великих Луках и еще одна усадьба на литовской стороне.