Я видел прутья кованой ограды,

 Сдержавшей натиск одичалых пик,

 Сквозящую на солнце крону пальмы,

 Шотландских угольных быков, закат

 И хвощ, разросшийся после владельцев.

 Здесь было все: опасность и клинок,

 Геройство и жестокое изгнанье.

 Застыв в седле, царили надо всею

 Равниной без начала и конца

 Хозяева немереных просторов -

 Мигель, Тадео, Педро Паскуаль...

 Но, может быть, загадочно и втайне,

 Под этим кровом на один ночлег,

 Возвысясь надо временем и прахом,

 Покинув зеркала воспоминаний,

 Мы связаны и объединены,

 Я - сном, они между собою - смертью.

 Утраченное

Где жизнь моя, которой не жил, та,

 Что быть могла, бесчестием пятная

 Или венчая лаврами, иная

 Судьба - удел клинка или щита,

 Моим не ставший? Где пережитое

 Норвежцами и персами времен

 Былых? Где свет, которого лишен?

 Где шквал и якорь? Где забвенье, кто я

 Теперь? Где избавленье от забот -

 Ночь, посланная труженикам честным

 За день работ в упорстве бессловесном, -

 Все, чем словесность издавна живет?

 Где ты, что и сегодня в ожиданье

 Несбывшегося нашего свиданья?

 Х.М.

В проулке под звонком и номерною

 Табличкою темнеет дверь тугая,

 Чьи таинства утраченного рая

 Не отворяются передо мною

 По вечерам. После труда дневного

 Заветный голос, реявший когда-то,

 Меня с приходом каждого заката

 И каждой ночи ожидал бы снова,

 Но не бывать. Мне выпали дороги

 С постыдным прошлым, смутными часами

 И злоупотребленьем словесами

 И неопознанным концом в итоге.

 Пусть будут у черты исчезновенья

 Плита, две даты и покой забвенья.

 Religio Medici, 1643 (Вероисповедание врачевателя )

Храни, Господь (не надо падежу

 Приписывать буквального значенья:

 Он - дань словам, фигура обращенья,

 Что в час тревог - с закатом - вывожу).

 Меня от самого меня храни, Прошу словами Брауна, Монтеня

 И одного испанца - эти тени

 Еще со мною в сумрачные дни.

 Храни меня от смертного стыда -

 Лежать в веках никчемною плитою.

 Храни, Господь, остаться тем же, кто я

 Был в прошлом и пребуду навсегда. Не от клинка, пронзающего плоть,

 Но от надежд храни меня, Господь.

 1971

Сегодня на луну ступили двое.

 Они - начало. Что слова поэта,

 что сон и труд искусства перед этой

 бесспорной и немыслимой судьбою?

 В пылу и ужасе перед святыней,

 наследники Уитмена ступили

 в мир не тревожимой от века пыли,

 все той же до Адама и поныне.

 Эндимион, ласкающий сиянье,

 крылатый конь, светящаяся сфера

 Уэллса, детская моя химера -

 сбылась. Их подвиг - общее деянье.

 Сегодня каждый на земле храбрее

 и скрыленней.