А время, грустя,

         над домом бежало, бежало…

         Задумчивый хмель

         качался, как сонный,

         да бархатный шмель

         жужжал у колонны.

    1903

    Москва

Отставной военный

         Вот к дому, катя по аллеям,

         с нахмуренным Яшкой —

         с лакеем,

         подъехал старик, отставной генерал с деревяшкой.

         Семейство,

         чтя русский

         обычай, вело генерала для винного действа

         к закуске.

         Претолстый помещик, куривший сигару,

         напяливший в полдень поддевку,

         средь жару

         пил с гостем вишневку.

         Опять вдохновенный,

         рассказывал, в скатерть рассеянно тыча окурок,

         военный

         про турок:

         «Приехали в Яссы…

         Приблизились к Турции…»

         Вились вкруг террасы

         цветы золотые настурции.

         Взирая

         на девку-блондинку,

         на хлеб полагая

         сардинку,

         кричал

         генерал:

         «И под хохот громовый

         проснувшейся пушки

         ложились костьми батальоны…»

         В кленовой

         аллее носились унылые стоны

         кукушки.

         Про душную страду

         в полях где-то пели

         так звонко.

         Мальчишки из саду

         сквозь ели,

         крича, выгоняли теленка.

         «Не тот, так другой

         погибал,

         умножались

         могилы», —

         кричал,

         от вина огневой…

         Наливались

         на лбу его синие жилы.