Морщинились тучи.

         И ливни хлестали.

         Все ждал, не повеет ли счастьем.

         Склонился усталый.

         Качался с участьем

         колпак ярко-алый.

2

         Неслышно зловещего грома.

         Ненастье прошло – пролетело.

         Лицо постаревшего гнома

         в слезах заревых огневело.

         Сказал он: «Довольно, довольно…»

         В лучах борода серебрилась.

         Сказал – засмеялся невольно,

         улыбкой лицо просветлилось.

         И вот вдоль заросшей дороги

         Неслась песнь старинного гнома:

         «Несите меня, моя ноги,

         домой, заждались меня дома».

         Так пел он, смеясь сам с собою.

         Лист вспыхнул сияньем червонца.

         Блеснуло прощальной каймою

         зеркальное золото солнца.

    1902

Жизнь

Посвящается Г. К. Балтрушайтису

1

         Сияя перстами, заря рассветала

         над морем, как ясный рубин.

         Крылатая шхуна вдали утопала.

         Мелькали зубцы белых льдин.

         Душа молодая просила обмана.

         Слеза нам туманила взор.

         Бесстрашно отчалил средь хлопьев тумана

         от берега с песней помор.

         Мы сдвинули чаши, наполняв до краю

         душистым янтарным вином.

         Мы плакали молча, о чем, я не знаю.

         Нам весело было вдвоем.

2

         Года проходили… Угрозой седою

         Полярная ночь шла на нас.

         Мы тихо прощались с холодной зарею

         в вечерний, тоскующий час.

         Крылатая шхуна в туман утопала,

         качаясь меж водных равнин.

         Знакомым пятном равнодушно сияла

         стена наплывающих льдин…

         Старушка, ты робко на друга взглянула, —

         согбенный, я был пред тобой,

         Ты, прошлое вспомнив, тихонько вздохнула,

         поникла седой головой.