Ты её стрижёшь, она растёт, ты стрижёшь, она растёт, и так до бесконечности. Если хочешь убить змею, самое надёжное отрубить ей голову. Да, конечно, мы все это прекрасно понимаем. Вся штука в том, чтобы отыскать голову, потому что это виртуальная голова. Один там человек или несколько, но эта верхушка, Джерри, действует в том же ключе, что и мы сами. Именно поэтому мы сейчас производим нашу разведку боем – чтобы посмотреть, не вывалятся ли какие‑нибудь дополнительные сведения. На это работают все наши аналитические войска – и здесь, и в Лэнгли, и в Форт‑Миде.
Хенли тяжело вздохнул.
– Да, Сэм, я всё это знаю. И, возможно, что‑то и впрямь вывалится. Но ведь терпение – это мать жизненного успеха. Враги сейчас, вероятно, загорают себе на солнышке и радуются тому, что жестоко оскорбили нас, что убили наших женщин и детей...
– Джерри, это никому не может нравиться, но, вспомни, даже богу потребовалось семь дней, чтобы создать мир.
– Ты что, решил проповедовать мне Писание? – спросил Хенли и, прищурившись, взглянув на своего собеседника.
– Видишь ли, дружище, принцип «око за око» меня в общем‑то устраивает, но сначала это самое око необходимо найти. Мы должны быть терпеливыми.
– Знаешь, когда мы обсуждали с Большим Джеком создание этого самого заведения, я был настолько глуп, что не сомневался: мы сумеем очень быстро решить все эти проблемы, если у нас будут необходимые возможности.
– Мы можем действовать намного быстрее, чем это когда‑нибудь удастся правительству, но мы не герои «Человека от ДЯДИ»[84]. Посуди сам, операция только началась. Мы нанесли только один удар. Чтобы дождаться какого угодно реального ответа с той стороны, нужно ещё как минимум три. Терпение, Джерри.
– Да, конечно. – Он не стал добавлять, что разница между часовыми поясами нисколько не облегчает ожидания.
* * *
– Знаете, есть ещё кое‑что.
– Ты о чём, Джек? – спросил Виллс.
– Было бы лучше, если бы мы знали, как идёт операция. Это позволило бы нам немного эффективнее организовать нашу собственную охоту за информацией.
– Такое положение называется разделением функций.
– Нет, это называется дерьмом собачьим, – огрызнулся Джек. – Если мы играем одной командой, то можем оказать помощь. Вещи, которые на первый взгляд воспринимаются как не связанные между собой, в контексте выглядят совсем по‑иному. Тони, весь этот дом, в котором мы сидим, разбит на такие, как у нас с вами, клетушки, верно? А ведь отгораживание друг от друга, как это делают в Лэнгли, не помогает успеху работы. Может быть, я что‑то недопонимаю, а?
– Я понимаю, что ты хочешь сказать, но система работает не так.
– Да я же заранее знал, что вы скажете именно эти слова, но, черт меня побери, как мы сможем узнать, на чём прокололось ЦРУ, если сами шаг в шаг повторяем их операцию? – не отступал Джек.
«А ведь готового ответа, который удовлетворил бы этого любопытного парня, просто нет. Или есть? – спросил себя Виллс. – Пожалуй, что нет. А малыш чертовски быстро уловил суть дела. Чему же ещё он мог научиться в Белом доме? Можно дать голову на отсечение, что он задавал там множество вопросов. И выслушивал все ответы. И даже обдумывал их».
– Мне очень не хочется это говорить, Джек, но я всего лишь твой инструктор, а не Большой Босс всего этого заведения.
– Да, я понимаю. Извините, что пристал к вам. Наверно, я привык к тому, что мой папа обладал способностью заставлять события происходить... во всяком случае, так мне казалось. Не всегда по своей воле и не каждый раз... |