Теперь уже Грейнджер удивился не на шутку.

– Я понимаю, что нужно приложить все силы, чтобы улучшить снабжение их разведданными, и признаю, что «виртуальный офис» имеет значительные ограничения. Они не могут задавать вопросы, но ведь, если вопросы возникнут, они всегда могут запросить у нас совета по электронной почте...

– Чего они пока что не сделали ни разу, – перебил его Хенли.

– Джерри, пока что пройдено только два этапа миссии. Паниковать ещё рано, знаешь ли. Работают двое очень способных и сообразительных молодых офицеров. Именно за эти качества мы и выбрали их. Они умеют думать самостоятельно, а ведь именно этого мы и хотим от наших оперативников.

– Мы не только строим предположения, но и пытаемся, опираясь на них, построить картину развития событий в будущем. Или тебе кажется, что это хорошо? – В свою бытность на Капитолийском холме Хенли не просто научился доводить мысли до логического завершения, но и достиг в этом подлинной виртуозности.

– Предположения – всегда плохая вещь, Джерри, я это знаю. Но усложнение вряд ли лучше. Откуда мы сможем узнать, что посылаем подходящего парня? Что, если это только усилит неуверенность? Нам это нужно? – «Хенли, – подумал Грейнджер, – страдает от самой губительной болезни, присущей всем, кто связан с Конгрессом. Слишком уж легко дотошным контролем загубить любое дело».

– Я хочу сказать, что было бы полезно иметь рядом с ними кого‑нибудь, у кого мозги работали бы немного иначе, чем у них, кто имел бы иную точку зрения на ту информацию, которая к ним поступает. Мальчики Карузо на самом деле весьма способны. Я это знаю. Но им не хватает опыта. Поэтому важно, чтобы рядом с ними был ещё один мозговитый парень, способный взглянуть на факты и ситуацию по‑иному.

Грейнджер почувствовал, что его загнали в угол.

– Ладно, допустим, я вижу в этом достаточно прочную логику, но это создаёт дополнительные осложнения, в которых мы не нуждаемся.

– В таком случае посмотри вот с какой стороны: что, если они увидят нечто такое, к чему окажутся не готовы? Тогда им потребуется дополнительно изучить те данные, которыми они располагают. Это значительно уменьшит вероятность ошибки в работе. Больше всего меня беспокоит именно это: что они допустят ошибку. Мало того, что она окажется фатальной для какого‑нибудь придурка, но, хуже того, она сможет полностью перечеркнуть все наши планы на их дальнейшее участие в этой миссии. Чувство вины, раскаяние... Не исключено, что под влиянием всего этого они пустятся в разговоры... Что тогда? Разве мы можем полностью отрицать такую вероятность?

– Нет, пожалуй, не можем, но это также означает, что мы просто добавляем в уравнение дополнительный элемент, который может сказать «нет», когда верным ответом будет «да». «Нет» – такое слово, которое решится произнести любой. Но далеко не всегда это будет правильно. В предосторожностях очень легко зайти не туда.

– Я так не думаю.

– Прекрасно. В таком случае кого ты хочешь послать? – спросил Грейнджер.

– Об этом надо подумать. Нужен такой человек... должен быть кто‑то, кого они знают, кому доверяют... – Он не закончил фразу.

Разговор с Хенли заставил его руководителя оперативного отдела изрядно занервничать. Сенатор накрепко вбил идею себе в голову, отлично зная, что он полновластный глава Кампуса, что в этом здании его слово – закон и что обжаловать его приказ не может никто. Поэтому Грейнджеру надлежало выбрать для этого надуманного задания кого‑то такого, кто не испортил бы все на свете.

* * *

Автобан был отличным – нет, великолепным, потрясающим! Доминик задумался о том, кто мог его выстроить.