Как бы мы ни вытанцовывали, жиром покрылось всё: противни, столешницы, грабли, веники, мешки с подготовленными к сжиганию хануриками, – а он продолжал хлестать из щелей, словно там в печи лежала сразу дюжина бочек.

Кирпич попробовал ногой вколотить ковш на место и погнул его стенку – щели по бокам расширились, вырывающийся поток усилился.

Шпала с вёдрами куда-то запропал. Наверное, подрался за них с Черпаком. Не надо было говорить, зачем они вдруг понадобились печникам.

Когда Шпала вернулся, поток уже ослаб. Мы подставили ведро и смогли выдохнуть. Малой снизил во второй печи температуру и приподнял её дверь, чтобы Калибр граблями поворошил неравномерно прогоравших хануриков.

Шпала остался тряпками драить платформу, а мы с Фарой, Кирпичом и Сивым отправились в вылазку. Нам бы ополоснуться под краном, переодеться, однако мы и без того запоздали с выходом и вышли с ног до головы перепачканные жиром. Один Фара вышагивал чистенький, если не считать привычного налёта пепла. Не удержавшись, я обнял его, малость подгрязнил, и Фара потом ныл, а мы отвечали ему смехом. Даже Сивый развеселился, глядя, как Фара брезгливо оттирает рукава ветровки.

К нашему возвращению всё успокоилось. Шпала, пинками и подзатыльниками награждённый за свой подвиг, прятался в топливном отделении. Черпак готовил ужин, а Леший и Сифон курили и отдыхали на палубе после удачной закладки.

Кардан от греха подальше намертво приварил печные ковши, хоть и подозревал, что это из-за переполненных ковшей в трубу вырывается столько измельчённого в пыль пепла. Прочистил и проверил гидравлику, заодно продул вентиляционные щели под печами. Нижнюю вентиляцию включали в жару или при задранной, то есть притянутой к борту платформе. Кардан боялся, что она помрёт в самый ответственный момент, и провозился с ней дольше всего.

Следующий день прошёл спокойно. Ни перестрелок, ни взрывов. Лишь время от времени над палубой пролетали беспилотники синих вроде ударного «Молота» и средневысотного тактического «Призрака». Калибр учил меня различать их по внешнему виду, а я тщетно высматривал в небе авиацию жёлтых. Гадал, почему они медлят. Если жёлтые не поторопятся, Сивый со своими закидонами успеет напоследок подвести нас под расстрельную стену.

Бродя по палубе, я прикидывал, как бы ему помешать. Угрозами Сивого не взять, в слежке за ним не поспеть. Хитрый, паскуда, и манёвренный. Ведь я до сих пор не понимал, чего он вообще добивается и с кем конкретно связался.

Рассчитывать я мог только на себя. Лешему хватало забот с закладками, а никому другому я бы не доверился. Никто бы не разделил моих опасений. Даже Фара. Да и мало ли кого Сивый умудрился завербовать! Может, за моей спиной половина команды уже приняли его сторону. Придурочные, не чуяли, чем это грозит…

В итоге я решил втереться к Сивому в доверие. Начал всячески к нему подмазываться. Из ботинок не выпрыгивал и зад подтереть не вызывался – бухтел, когда Сивый отлынивал от работы, и спуску ему особо не давал, – но аварийную лампу погасил, ходить по пятам перестал. Отправляясь в столовку, ждал Сивого и садился рядом. Угощал самокрутками и смеялся над шутками, из-за которых раньше полез бы в драку. В общем, всем видом показывал: вот он я, покладистый и добрый, ты только завербуй.

Иногда мне становилось тошно от собственной роли, но я терпел. Сивый, конечно, заметил перемену в моём поведении. Наверное, подумал, что я от страха прогнулся. Пусть думает что хочет. Лишь бы клюнул, а потом посмотрим, чья возьмёт.

* * *

Ветки на деревьях растопырились, как пальцы на руке обгоревшего мертвеца. Они не закрывали обзор, и, прогулявшись по упокоенной после недавнего пожара роще, мы с Кирпичом, Сифоном и Калибром быстро приметили парочку подходящих сосен.