|
«Интересно, — подумал я, — как она будет смотреться в шелковой тунике и настоящем ошейнике?» Имнак, Тимбл и Тистл уснули. Снаружи было светло, солнце, как и положено летом, лишь чуть-чуть поднялось над горизонтом. — Господин, — прошептала Арлин. — Да? — Можно я залезу к тебе в спальник? — Ты очень хочешь? — Очень, господин! Я согласился, и она тут же скользнула в мой спальный мешок. Она положила голову мне на грудь. — Сегодня ты сделал меня настоящей рабыней? — Может быть, — усмехнулся я. — Ты заставил меня ползти на животе к мужчине и услаждать его всеми способами. Ты очень сильный! — восхищенно произнесла она. — Я и не знала, насколько приятно быть рабыней! — Ты и сейчас этого не знаешь, — заметил я. — Но ты же меня научишь? — Может быть. — Это так необычно — быть рабыней, — задумчиво произнесла девушка. — Тебя это пугает? — Да, очень. — Она положила руку мне на грудь. — Я ощущаю себя такой беззащитной… — Ты еще не настоящая рабыня, — сказал я. — Иногда мне кажется, — мечтательно сказала она, — что я знаю, что это такое. — Вот как? — усмехнулся я. — Да. Только… — девушка замолчала. — Продолжай. — Я могу говорить все? — Да. — Иногда мне хочется, чтобы это наступило быстрее. Наверное, я очень испорчена! — Глупости, — проворчал я. — Просто тебя неправильно воспитывали. Тебе прививали ценности, характерные для целеустремленных, отважных мужчин. На Земле испокон веков пренебрегали психобиологическими потребностями женщин. Общество соблюдало свои корыстные интересы, калеча души людей. Придет время, и твоя истинная сущность возобладает над ложными и фальшивыми привычками, и ты поймешь, что всегда была в душе рабыней. — Когда я была совсем маленькой, — прижалась ко мне Арлин, — я часто представляла себя надушенной, слабой и беззащитной в объятиях сильного мужчины, который бы творил со мной все, что хотел. — Ты тосковала по бескомпромиссной мужественности, — сказал я. — В твоем мире это качество — большая редкость. В тебе бушевали древние инстинкты, зародившиеся в те времена, когда люди обитали в пещерах и женщины были женщинами, а мужчины — мужчинами. В мире, в котором ты жила, им не было выхода. Ты была в нем посторонней, призраком, гостем в чужом и враждебном доме. — Мне страшно, — прошептала она. — Почему на Земле не осталось настоящих мужчин? — Уверен, что их там много, — возразил я. — Только им приходится еще труднее, чем настоящим женщинам. — Ты в самом деле так считаешь? — Да. Возможно, когда-нибудь они перестанут бояться своей мужественности. — Ты в это веришь? — Честно говоря, не очень, — сказал я. — Потребуется переломать инерцию сотен лет неправильного воспитания. — Даже странно, — задумчиво произнесла Арлин. |
