— Да нет, ты дело другое, — попытался загладить промах Птека. — Тебе отступать некуда.

— А Гтеке и остальным текам есть куда? — насторожился Марк.

— Тоже некуда, но ведь от нас ничего и не зависит. Держи.

Марк натянул носок. Пошевелил пальцами.

— Красота! Ну пошли, что ли… Да, ребята, раз уж вы такие мастера — может вы мне и рюкзак свяжете? Ну, мешок такой заплечный, с лямками. Я и на полосатый согласен, лишь бы прочный был.

— Свяжем! — пообещал Птека.

На улице царил солнечный полдень, и ЗвеРра была на удивление приветлива и мила. Словно не здесь по ночам зубы стучат от холода и неизбывного ужаса. Милый, обаятельный город. Марк даже заметил пару окошек с белыми кружевными занавесками. В полдень та незримая тень, что нависла над ЗвеРрой, казалось, отступила под лучами солнца. И уши не мёрзли.

Марк шёл и чувствовал себя туристом, попавшим в восхитительное "средневековье с человеческим лицом". Чудесно пахли блинчиками и печёным на углях мясом уличные забегаловки. Над лавками распустились яркие полотняные навесы. Рука так и тянулась за фотоаппаратом, которого не было, чтобы запечатлеть причудливый фронтон, интересный карниз, уличную сценку, — чтобы потом показывать друзьям вместе с фотками: "а вот я в Праге", "а вот я в Лондоне", "я и Париж, Париж на заднем плане".

Мощёная окатанным булыжником улочка, петляя, вела к реке, которую, как и город, звали ЗвеРрой, а навстречу Марку и Птеке спешила легким шагом и лукаво улыбалась красивая девушка. Старая знакомая. Полярная лиса.

— О, Марк! Здравствуй! Ты чего от нас сбежал? Диса обиделась на тебя смертельно!

— Не люблю дешёвых представлений, — улыбнулся в ответ Марк. — Так и передай вашей роковой красавице.

— Всенепременно! — закрыв улыбку ладошками, серьёзно пообещала белая лисичка. — Скажу, что любишь дорогие представления.

— Скажи-скажи. Чернобурую леди, значит, зовут Диса. А рыжую?

— А рыжую — Ниса.

— А тебя?

— Ещё не догадался? — расхохоталась во весь голос полярная. Увидела кого-то знакомого и радостно ему замахала. — Илса меня зовут. Ну ладно, приятно было с вами пообщаться. Пойду, обрадую Дису, что шестой спаситель ещё живой.

Она прыснула в ладошку и, продолжая смеяться, заспешила по своим лисьим делам. Солнце золотило её белоснежные волосы.

— Диса, Ниса и Илса, вот оно как… — задумчиво пробурчал Марк, провожая полярную лисичку взглядом. — Три девицы под окном пряли поздно вечерком…

— Ты думаешь? — спросил Птека, морща лоб. — Мне кажется, они прялки в руках никогда не держали. Разве что веретено, — и то, прикидывая, как удобнее острым концом под ребро пырнуть.

— Это стихи, мой серьёзный друг… — отозвался пришедший в удивительно благостное настроение Марк. — Поэзия… Эх, не видела она меня в полосатом великолепии, которое вы связали. Не устояла бы, зуб даю.

Птека хотел что-то сказать, но потом, видно, передумал. Дальше шли молча.

Если зубры квартировали в Зубровом Замке, а жабки в особняке у озера, то у хранителей Артефакта был целый дворец над рекой. С каскадом причудливых лестниц, с вереницей башенок, с мощной подземной частью.

Дворец, который вся ЗвеРра называла Олений Двор, горделиво красовался на высоком берегу неподалеку от моста.

За пять месяцев, прошедших со дня нападения, Олений Двор сильно обветшал. Обрушились стены ограды, зияла дырами черепичная кровля, осыпались разноцветные оконные витражи.