Над экраном вспыхнула красная лампочка. Очертания башни размыло. Лампочка погасла. Ни грохота, ни малейшей вибрации. Алгана не вжало в жесткое кресло, он не услышал рева двигателей и скрежета металла. Только сменился голос, который с той же монотонностью чеканил цифры.

Корабль стартовал. Звездолет пересек границы атмосферы, и на экране холодным неподвижным огнем засияли звезды...

Алган встал и с осторожностью двинулся по проходу, ощущая в сердце сосущее чувство тоски: сила тяжести здесь была на треть меньше той, к которой он привык за тридцать два года скитаний по Земле. Отныне ему суждено жить в этих условиях – такая сила тяжести была принята на всех кораблях Галактики.

Он приблизился к экрану, повернулся лицом к сидящим в креслах людям и спросил:

– Кто знает, к какой звезде мы летим?

Ответом ему было подавленное молчание.

Алган уселся и обвел взглядом тех троих, что делили с ним небольшую каюту с голыми стальными стенами, – Пейна, старого космического волка с изъеденным морщинами лицом, Сарлана, рыжеволосого молодого человека, его соседа в момент старта, и приземистого крепыша с бычьей шеей и крохотными глазками, чьего имени он не знал. Они выглядели неплохими ребятами, а двое последних во всем пытались копировать Пейна, упорно стремясь отвести взгляд от экрана, на котором чернела пустота с редкими блестками звезд.

– К какой звезде мы летим? – переспросил Алган.

Пейн засмеялся:

– Уже дрожишь, Жерг? Наслушался историй про жутких чудовищ, которые населяют далекие планеты. Через пару лет станете жалеть, что их было маловато на вашем пути.

– А какое это имеет значение для нас? – скучным голосом пробормотал Сарлан. – Один мир или другой. В нашем положении...

Невысокий крепыш промолчал.

– Мы летим к Центру Галактики, – сказал Пейн. – Там самая высокая плотность звездных систем и больше шансов наткнуться на подходящую для человека планету.

– Почему бы нам не глотнуть чего‑нибудь покрепче? – неуверенно спросил Сарлан.

Пейн открыл шкафчик и извлек бутылку и стаканы.

– За старт, – предложил Алган.

Они молча выпили, избегая смотреть друг на друга. Их глаза скользили по блестящим стенам каюты, а лица выражали неуверенность.

Пейн усмехнулся:

– Не думайте, что будете жить в этой клетке целую вечность.

Он тронул клавиши переключателя. Свет погас. Кто‑то уронил свой стакан, и тот запрыгал на упругом полу, словно мяч. Алган отступил на шаг, уперся спиной о металлическую перегородку и выбросил вперед руки, опасаясь нападения. Его зрачки расширились, пытаясь уловить хоть малейший свет. Но вокруг была беспросветная тьма. Тишину разрывало лишь свистящее дыхание соседей по каюте. Алган напрягся – в нем проснулись древние инстинкты, древние страхи и древнее умение преодолевать их.

Затем посветлело. Холодный голубоватый свет постепенно усилился и стал ровным, обрисовав зыбкие контуры теней, тел, заиграл на зубах, глазах, металлических застежках.

Подул сильный ветер. Они пробуждались от сна в необъятном лесу. Над головой вековые деревья играли изумрудной листвой. Где‑то за кустами журчал невидимый источник.

Алган обернулся. Его пальцы ощупали холодную стену. Они были пленниками в стальной клетке, и их окружал нескончаемый нереальный лес.

– Значит, все, что рассказывают о звездолетах, – правда, – проговорил он.

– Ничего не бойтесь, – улыбнулся Пейн.

Он нагнулся и запустил руку в траву. Она прошла сквозь изображение и нащупала стакан.

– Не бойтесь ничего, – повторил Пейн. – Это обычная техника.