— Питер, — ответила она, — уж лучше мне с вами быть откровенной. Ведь я пришла сюда, чтобы говорить именно о вашей работе. Собственно, о том, что является составной частью вашей работы.

Выражение лица Куэйла внезапно изменилось, как будто его черты враз огрубели.

— Продолжайте, Танжер, — сухо сказал он.

— Я осмелилась позвонить вам сегодня, чтобы поговорить о Хьюберте Феллсе.

— Ах, вот оно что… И что же вы хотите мне о нем сообщить?

— Только то, что… мы любим друг друга.

— О боже! — воскликнул Куэйл. — Только не это!

— Почему? — изумленно спросила она. — Что в этом плохого?

— Ровно ничего, — ответил Куэйл. — Но вы выбрали чрезвычайно неподходящее время.

— Но ведь это не может помешать делу!

— Нет… — ответил Куэйл. — Это не помешает. Скажите-ка, Танжер, вы часто встречались с Феллсом?

— Нет, очень немного, — ответила она. — Помните, как вы однажды попросили меня наведаться на вечеринку с коктейлями? Вы хотели, чтобы я понаблюдала за ним. У вас было впечатление, что он угнетен какими-то неприятностями. В то время он выполнял важное задание, и вам хотелось, чтобы я помогла вам составить представление о нем — годится ли он для еще более сложных поручений.

— Совершенно верно, — сказал Куэйл. — Хотелось узнать, много ли он пьет, умеет ли держаться, каких предпочитает друзей… Короче, мне хотелось знать все, что касается его личности.

Танжер кивнула:

— Да, вы как раз прибегли к методам своего периодического контроля. Ужасно, должно быть, оказаться на вашем месте, Питер, и устраивать своим людям проверки — не сплоховал ли человек, не растерял ли свою храбрость…

— Я контролирую лишь некоторых из своих агентов. Для большинства из них это излишняя мера. Но с Феллсом был совершенно особый случай. Во всяком случае, — тут он пожал плечами, — мне не в чем его упрекнуть. Я ему полностью доверяю. Теперь я знаю, что он совершенно надежен. А тогда был слегка обеспокоен его одиночеством и некоторыми странностями его характера.

— Я знаю. Питер. Пожалуй, у него нет идеала, которым бы он руководствовался.

— А вот тут вы заблуждаетесь, — весело сказал Куэйл. — У него есть его дело! Работа, которую он выполняет для меня. И это очень важно для него. Феллс прежде всего солдат, как если бы он находился на переднем крае где-нибудь в пустыне.

Куэйл слегка наклонился к ней:

— А вам когда-нибудь приходила в голову мысль о других моих помощниках, которым не выпало удачи остаться по эту сторону Ла-Манша, о тех, которые работают во Франции и даже в Германии? Подумайте о них! Вот у кого адская жизнь, не правда ли? Один-единственный неверный шаг, и… — Он уставился на скатерть. Потом заговорил снова: — Вы хоть когда-нибудь задавались вопросом, что происходит с теми из моих агентов, которых врагу за границей удается схватить?

— Нет, — ответила она. — И не вижу причины задумываться над этим!

— И вы правы, — заявил Куэйл. — До сих пор Феллсу везло. И даже больше, чем везло!

— Я знаю, — ответила Танжер. — Это правда. Но ведь эта война не будет тянуться вечно, вы сами это говорили, Питер! Настанет день, и Хьюберт сможет свободно распоряжаться своей жизнью!

Куэйл вынул из кармана портсигар, взял две сигареты, для нее и для себя, и зажег обе своими ловкими, точными движениями.

— Я чувствую, — сказала она, — что вы сейчас собираетесь сообщить мне нечто исключительно неприятное.