– Имя дать страху должен ты, прежде чем изгнать его сможешь. Боишься ты, что с заданием не справится он?

 – Нет, нет, дело совсем не в этом. Я твердо уверен, что Анакин сможет справиться с чем угодно. Он не сможет только предать друга. То, что мы сделали с ним сегодня…

 – Но это то, чем являются джедаи,- перебил Мейс Винду.- Это то, чему мы себя посвятили: бескорыстная служба…

 Оби-Ван повернулся и вновь устремил взгляд на штурмовой корабль, который доставит Йоду и батальоны клонов на Кашиийк. Но корабля он не видел - перед глазами все так же стояло лицо Анакина.

 Если бы он попросил меня шпионить за вами, вы думаете, я стал бы?

 – Да,- медленно проговорил.- Вот почему я думаю, что он никогда больше не станет доверять нам.

 В глазах вдруг появилось жжение, взор затуманился не пролитыми слезами.

 – И я вовсе не уверен, что ему стоит нам доверять.

 12

 НЕ ОТ ДЖЕДАЕВ

 Закат над Галактическим городом сегодня выдался ошеломительным: пепел и дым от многочисленных пожаров преломляли свет далекого бело-голубого солнца, и на разноцветных облаках лежал радужный блик. Анакина небеса не интересовали. На широкой скобе балкона, где хватало места для машин гостей, он следил, прячась в тени, за Падме, которая только что вышла из флаера и милостиво выслушивала пожелания доброй ночи от капитана Тайфо. Когда верный капитан увел транспорт в ангар для жильцов этого здания, Падме отпустила обеих служанок и услала Ц-ЗПО с каким-то пустячным поручением, а сама прислонилась к балюстраде на том самом месте, где прошлой ночью стоял Анакин.

 Она любовалась закатом, а Скайуокер любовался только ею.

 Большего ему и не надо было. Быть здесь. Быть вместе с ней. Смотреть, как закат окрашивает румянцем ее белую кожу. Если бы не сны, он сегодня бы ушел из Ордена. Немедленно. Потерянные Двадцать стали бы Потерянными Двадцать одним. Пусть грянет скандал; их жизни он не затронет. Их настоящей жизни. Разрушится лишь жизнь, которую они вели раньше: годы в разлуке, которые ныне потеряли значение.

 – Красиво, правда? - негромко спросил он. Падме вздрогнула, будто он ткнул в нее иголкой.

 – Анакин!

 – Прости,- улыбаясь, он вышел из густых теней.- Я не хотел тебя пугать.

 Она прижала ладонь к груди, как будто хотела удержать готовое выпрыгнуть сердце.

 – Нет… нет, все в порядке. Просто… Анакин, тебе нельзя быть здесь. Еще день…

 – Я не мог ждать, Падме. Мне надо было увидеть тебя,- он взял ее за руку.- Отныне ночь продлится вечно… как я мог прожить без тебя?

 Теперь ее ладонь упиралась ему в грудь.

 – Но на нас смотрит миллион народа, а ты - очень известный человек. Пойдем внутрь.

 От перил он послушно отошел, но внутрь заходить не стал.

 – Как ты себя чувствуешь?

 Ее улыбка могла затмить рассвет на Татуине, когда Падме взяла ладонь Анакина - живую, из плоти - и прижала к своему животу.

 – Он пинается.

 – Он? - повторил негромко Скайуокер.- Я думал, ты приказала медицинскому дроиду не портить сюрприз.

 – Дроид мне ничего не говорил… Это… - улыбка стала хитрой.Материнский инстинкт.

 Анакин почувствовал толчок в ладонь и рассмеялся.

 – Материнский инстинкт, да? Так крепко толкается? Определенно девочка.

 Падме положила голову ему на плечо.

 – Анакин, идем внутрь. Скайуокер потрепал ее локоны.

 – Я ненадолго. Заскочил по дороге на встречу с канцлером.