Гуммус-луджиль сделал короткий шаг к немцу.

— Если вы выйдете со мной на минуту, мы поговорим об этом, — сказал он.

— Джентльмены! — завопил Эвери.

— Это кто джентльмены, они? — спросил Торнтон.

— И ты тоже можешь выйти, — взревел по-немецки фон Остен, поворачиваясь к нему.

— Никто не смеет оскорблять меня! — вскричал Фернандес. Его маленькое жилистое лицо сжалось от нетерпения.

— Убирайся с дороги, засоня, — сказал Гуммус-луджиль.

Фернандес издал звук, похожий на рычание, и прыгнул к нему. Турок удивленно отшатнулся. Когда кулак ударил его в щеку, он нанес ответный удар, и Фернандес отлетел назад.

Фон Остен взревел и бросился на Гуммус-луджиля.

— Дайте руку, — прохрипел Эвери. — Помогите разнять их!

Он тащил за собой Торнтона. Марсианин схватил фон Остена за руку. Немец ударил его по ноге. Торнтон сжал зубы, чтобы сдержать крик боли, и все пытался схватить своего противника. Гуммус-луджиль стоял, тяжело дыша.

— Что здесь происходит?

Бее обернулись на эти слова. Б дверях стоял капитан Гамильтон.

Это был высокий человек крепкого телосложения, с тяжелыми чертами лица и густыми седыми волосами над удлиненным лицом. Он был одет в голубой мундир патрульного отряда, резервистом которого являлся. Одежда сидела на нем с математической точностью и правильностью. Обычно тихий голос стал непривычно резким, холодный взгляд как железом пронзал всех присутствующих.

— Мне показалось, я слышу ссору.

Все отодвинулись друг от друга, угрюмо поглядывая на него, но избегая встретиться с ним глазами.

Гамильтон долго стоял неподвижно, глядя на всех с открытым презрением. Лоренцен попытался сжаться. В глубине души он спрашивал себя, насколько лицо капитана выражает действительное мнение о них. Гамильтон был сторонником строгой дисциплины и педантом. Он прошел специальную психическую подготовку, чтобы справиться со всеми страхами и комплексами, связанными с его ролью. Но не превратился в машину. В Канаде у него были дети, внуки, и он увлекался садоводством. Он вовсе не внушал антипатии, когда…

— У всех вас университетские степени, — спокойно сказал Гамильтон. — Вы образованные люди, ученые и технические специалисты. Мне говорили, что вы представляете верх интеллекта Солнечной системы. Если это действительно так, то да поможет нам Бог!

Ответа не последовало.

— Я полагаю, вы знаете, что наша экспедиция опасна, — продолжал Гамильтон. — Я также знаю, что вам говорили о судьбе первой экспедиции на Троэс. Она не вернулась. Мне кажется, что на нас ложится определенная ответственность: мы должны действовать как сплоченный отряд, чтобы выжить и победить то, что погубило первую экспедицию. Похоже, вы этой ответственности. не ощущаете. — Гамильтон нахмурился.

— По-видимому, вы, ученые, также думаете, что я всего лишь пилот. Я только извозчик, чтобы доставить вас на Троэс и привезти обратно? Если вы так считаете, советую вам вновь прочесть Устав экспедиции — надеюсь, вы умеете читать? Я отвечаю за безопасность всего корабля, включая ваши жизни. Да поможет мне Бог! Это означает, что я здесь хозяин. С того момента, как вы прошли через люк корабля на Земле, до вашего выхода из него снова на Земле я здесь единственный хозяин. Я не дам и плевка за того, кто забудет об этом и попытается ослушаться меня. Достаточно уже того, что здесь произошла ссора, а их не должно быть. Вы проведете сутки в тюремном помещении без пищи. Может, это научит вас лучшим манерам.

— Но я не… — прошептал Хидаки.

— Вот именно, — отрезал Гамильтон.