– Когда ко мне обратился «Пфицнер» и попросил собрать образчики грунта для них, я думаю, мне привиделась еще одна церковь, с которой я мог бы идентифицировать себя – что‑то человечное, долговременное, безличностное. И когда я обнаружил, что эта новая церковь не собирается приветствовать счастливыми возгласами своего нового прихожанина – что ж, результат таков, что я плачусь на вашем плече. – Он улыбнулся. – Я понимаю, это едва ли похоже на лесть. Но вы уже помогли мне выговориться до такой степени, когда единственным последующим шагом может быть принесение извинений, что я и делаю. Надеюсь, вы их примете.

– Пожалуй, приму, – сказал она и затем, как бы пробуя, она улыбнулась ему в ответ. Результат заставил его почувствовать звон в ушах, словно атмосферное давление упало неожиданно фунтов на пять на квадратный дюйм [приблизительно 0,05 атмосферы]. Энн Эббот оказалась одной из тех исключительно редких, в общем‑то простых девушек, чьи улыбки полностью преображали их самих так же неожиданно, как взрыв звезды. Когда на ее лице было обычное, пожалуй несколько мрачное выражение, никто бы не обратил на нее внимание. Но мужчина, увидевший хотя бы раз ее улыбку, мог вполне пожелать трудиться до смерти – лишь бы заставить ее улыбаться снова и снова, как можно чаще. Красивая женщина, подумал Пейдж, наверное никогда бы пользовалась такой верностью, как Энн Эббот, найди она подходящего мужчину.

– Благодарю вас, – ответил несколько невпопад Пейдж. – Давайте, что‑нибудь закажем, и затем я хотел бы услышать, как вы говорите. Боюсь, что кинул Историю Моей Жизни прямо вам в руки пожалуй несколько преждевременно.

– Заказывайте сами, – произнесла она. – Вы что‑то говорили о камбале сегодня днем, так что вам, наверное, известно здешнее меню. И вы так галантно вывели меня из кэдди, что мне хотелось бы сохранить иллюзию.

– Иллюзию?

– Не заставляйте меня объяснять, – ответила она, слегка покраснев. – Но… В общем, иллюзию того, что в этом мире осталось еще один – два кавалера. И поскольку вы не являетесь лишней женщиной на планете полной ленивых мужчин, вы не поймете ценности одной или нескольких незначительных знаков галантности. Большинство мужчин, с которыми я встречалась хотели, чтобы им показали мою молекулу еще до того, как они попытались бы узнать, как меня зовут.

Взрыв удивленного хохота Пейджа заставил повернуться всех кто был в ресторане, в их сторону. Он быстро постарался заглушить его, опасаясь, что это разочарует девушку, но она снова улыбалась, заставив его почувствовать себя так, будто он только что проглотил один за другим три стаканчика виски.

– Это довольно быстрая трансформация для меня, – сказал он. – Сегодня я уже выступал в роли шантажиста по собственному желанию. Очень хорошо, давайте же попробуем камбалу – это фирменное блюдо ресторана. Меня постоянно преследовали его видения, пока я жевал концентраты на Ганимеде.

– Я думаю, у вас правильное представление о «Пфицнере», – медленно произнесла Энн, когда официант ушел. – Я не могу поведать вам какие‑либо секреты, но быть может смогу рассказать кое‑что из общедоступной информации, которая, очевидно, прошла мимо вас. Проект, над которым сейчас работает предприятие, как мне кажется, в точности соответствует вашему описанию. Он явно гуманитарной направленности, и не предназначен для кого‑то лично. Он такой же длительный, как и любой другой проект, который я могла бы себе представить. Если рассуждать с вашей точки зрения, по отношению к нему, я чувствую себя несколько религиозной. Это то, к чему можно привязаться.