– Это заговор ЦРУ! – раздался женский крик позади Чиуна.

Женщина была очень красива. Она стояла под слепящим солнцем. Ее пышные черные волосы спускались на плечи. Черные глаза были подобны мраку ночного неба. У нее была полная женственная грудь, лицо совершенной красоты и гладкая молодая кожа. У нее был и рот, громко вопивший:

– Это заговор ЦРУ! Я знаю, заговор ЦРУ. Центральное разведывательное управление нарушает добрую волю американского народа! Оно пытается уничтожить революционный дух... Хэлло, меня зовут Мария Гонзалес. Да здравствует революция!

– Кто это? – спросил Римо у Чиуна.

– Храбрая юная девушка. Она помогает революции выстоять против белых империалистических угнетателей, – сладчайшим голосом ответил Чиун.

– Ты сказал ей, на кого работаешь?

– Он революционер. Люди третьего мира не революционеры, – сказала Мария.

– Ты не можешь прекратить этот треп про революцию, когда разговариваешь со мной? – спросил Римо.

– Разумеется, могу. Ведь я крестьянка. Я говорю про революцию, как вы про яблочный пирог. Если вы друг этого милого старого джентльмена, я буду рада с вами познакомиться. – Она протянула руку, и Римо взял ее в свою. Ее ладонь была мягкой и теплой.

Мария улыбнулась. Он тоже улыбнулся. Чиун шлепком прервал их рукопожатие. Держаться за руки на людях он считал верхом неприличия.

– Я делегат по вопросам сельского хозяйства демократического правительства свободной Кубы. Я вижу, вы занимаетесь здесь полезным делом, – сказала Мария.

Она улыбнулась. Римо улыбнулся в ответ. Чиун встал между ними.

Филдинг заталкивал последний соевый боб в сухую твердую землю, когда Римо пробрался в первые ряды окружавшей его толпы. Сама опытная делянка находилась на вершине небольшого холма. Ее площадь составляла не более двадцати квадратных метров, но она размещалась внутри пустого участка земли по крайней мере в четыре раза больше по площади, огражденного высоким забором с пропущенной по верху колючей проволокой. От поля исходил непонятный для Римо запах, который тревожил скорее память, чем обоняние.

– Завтра, – говорил Филдинг, – я посажу такие же культуры в Бангоре, в Мэйне, а послезавтра – в Сиерре. На следующий день я проведу последний сев в Огайо. Приглашаю вас принять участие во всех этих презентациях.

Потоптавшись на последнем посаженном зернышке, Филдинг выпрямился и потер поясницу.

– Теперь давайте солнечный фильтр, – сказал Филдинг, и рабочие прикрыли участок матовым непрозрачным пластиком, образовавшим нечто вроде тента.

– Вы только что видели, – говорил Филдинг, стараясь выровнять свое дыхание, – самое важное открытие в сельском хозяйстве со времени изобретения плуга. Сейчас я поясню вам смысл этого метода. В нем используется химический компонент. Он делает ненужным дорогостоящую предварительную обработку почвы. Он расширяет рамки температурных и водных условий, требующихся для выращивания растений, и, следовательно, неизмеримо увеличивает площадь пригодных для сельскохозяйственного производства земель. Этот метод не нуждается ни в удобрениях, ни в пестицидах. Урожай созреет через тридцать дней. И я надеюсь, тогда вы все вернетесь сюда, чтобы стать свидетелями этой революции в агрономической науке. Джентльмены, вы присутствуете при событии, которое кладет конец голоду на Земле.

Последовали аплодисменты иностранных корреспондентов, кое кто прикидывал, сколько времени – десять или пятнадцать секунд – уделит национальное телевидение этому событию. И тут со стороны палаток для прессы донесся истошный вопль:

– Убийство! Здесь полно трупов! Массовое убийство!

– Ну вот! – произнес корреспондент рядом с Римо и Марией. – Теперь, наконец, произошло что то стоящее.