Это был город, где он родился. Вон там на улице стоит большое, темно красного кирпича, здание с битыми стеклами в черных проемах окон. Стоит посреди заваленных мусором пустырей в ожидании, пока само не обратится в пустырь. В этом доме Римо воспитывался. Обычно он говорил, что это место, где он учился, пока не началось его настоящее обучение. Здесь он был Римо Уильямсом, и сестры монахини учили его умываться, убирать постель, быть вежливым, а также тому, что за каждым греховным поступком следует болезненное – линейка по пальцам – наказание. Позже он узнал, что наказание за грех может и не последовать, зато воздействие греха неотвратимо. Оно сказывается и на твоем теле, и на твоей душе: лишает тебя достоинства, что может привести к смерти. Но смерть может и не настигнуть тебя. Подлинным наказанием является потеря достоинства сама по себе. В новой жизни Римо его грехами считались трусость и лень, а самым главным – некомпетентность.

Римо вспомнил о наказании линейкой, когда заметил старую, покрытую грязью бетонную надпись над заколоченной входной дверью: «Сиротский приют Святой Терезы».

Хорошо бы сейчас повидать сестру Мэри Элизабет. Протянуть ладонь, позволить Мэри Элизабет бить линейкой сколько угодно и засмеяться ей в лицо. Двадцать лет назад он пытался сделать это – на одной лишь силе воли. Но сестра Мэри Элизабет свое дело знала лучше, чем Римо свое. Улыбка выглядит не слишком убедительной, когда дрожит рука, а из глаз текут слезы. Но в те времена он еще не знал всего о боли. Сейчас сестра Мэри могла бы воспользоваться кухонным ножом, и даже он не поранил бы Римо.

– Эй, ты, там! – раздался сзади него голос.

Слух Римо давно уже уловил гул мотора медленно двигавшегося автомобиля. Римо посмотрел через плечо. Полицейский в форме сержанта с потным от ночной духоты лицом высунулся из открытого окна патрульной машины. Римо не видел его рук, но знал, что сержант держит оружие. Римо не мог бы объяснить, как он узнал это. Может быть, по позе полицейского. А возможно, это было написано на его лице. В своей теперешней жизни Римо знал многое, чего не мог бы объяснить. Находить всему объяснение – это свойство западного мышления. А Римо просто знал, что за дверью машины спрятано оружие.

– Эй, ты, – повторил полицейский, – Что ты здесь делаешь?

– Хочу открыть мотель для отдыхающих, – сказал Римо.

– Эй ты, умник, ты знаешь, где находишься?

– Временами, – загадочно ответил Римо.

– Для белого здесь небезопасно.

Римо пожал плечами.

– Слушай, ведь я тебя знаю, – вдруг сказал сержант. – Нет, этого не может быть...

Он вылез из патрульной машины и вложил пистолет в кобуру.

– Понимаешь, ты очень похож на человека, которого я знал, – сказал сержант.

Римо постарался вспомнить, кто бы это мог быть. На нагрудной бирке сержанта значились его имя и фамилия: «Даффи, Уильям П.». Римо вспомнил совсем молодого полицейского новобранца, который постоянно тренировался, чтобы как можно быстрее выхватывать из кобуры пистолет. Теперь перед ним стоял человек с обрюзгшим лицом и усталыми глазами. От него сильно пахло последним съеденным мясным блюдом. Было видно, что все чувства в нем уже давно умерли.

– Ты выглядишь почти точь в точь как один парень, которого я когда то знал, – повторил сержант Даффи. – Он вырос в этом приюте. Только ты более тощий, да и моложе, чем он был бы сейчас.

– И красивее, не так ли? – сказал Римо.

– Ну нет, тот парень был покрасивее. И честным до чертиков. Бедняга... Он был полицейским.

– И хорошим?.. – спросил Римо.

– Не а.