– Не а. В некоторых отношениях круглым дураком. Понимаешь, слишком честен и прям. На бедолагу сфабриковали дело и посадили на электрический стул. Уже больше десяти лет назад. Так вот, ты очень похож на него.

– Что вы имеете в виду, говоря, что он был дураком?

– Ну, любой полицейский, который попал на электрический стул потому, что сперва уделал какого то торговца наркотиками, а потом просто заявил, что не делал этого, по моему, такой полицейский просто дурак. Существует много способов выкрутиться из таких ситуаций. Думаю, даже в наши дни, когда городом управляют всякие остолопы. Нельзя защитить себя, просто утверждая, что ты не виновен. Ну, ты понимаешь, что я имею в виду. Весь наш отдел был просто потрясен этим делом.

– Вам было жаль его? – спросил Римо.

– Да не а. У парня не было друзей, не было семьи, никого. Понимаешь, нас потряс просто сам факт, что полицейского можно так вот засудить. Они даже не позволили бедолаге подать прошение о помиловании, вообще ничего. Ты понимаешь...

– Значит, никому он был не нужен, – сказал Римо.

– Никому. Парень был чертовски честен. Вечно лез де в свое дело.

– Ты все еще тренируешься в туалете, чтобы быстрее выхватывать пистолет, Дафф?

– Не а а, – пробормотал Даффи и отступил назад, его глаза выкатились от страха. – Тот парень мертв, Римо мертв больше десяти лет. Эй, ты! Убирайся отсюда. Убирайся или я арестую тебя!

– А по какому обвинению, Дафф? До сих пор не умеешь правильно сформулировать обвинение?

– Нет, не может быть! Это какое то проклятое наваждение!

– Хочешь увидеть кое что забавное, Дафф? Тогда вытаскивай свой пистолет! – сказал Римо и молниеносно сорвал кобуру с пистолетом с пояса полицейского, оставив на толстой черной блестящей коже лишь небольшую коричневую царапину.

Рука сержанта Даффи схватилась за пустоту.

– С возрастом ты стал неповоротливей, пожиратель мяса, – сказал Римо и вернул сержанту кобуру с пистолетом.

Даффи не заметил движения рук Римо, не слышал треска металла. Но когда пораженный сержант открыл кобуру, оттуда на разогретый ночной асфальт посыпались лишь металлические обломки пистолета.

– Ах, черт! Проклятый наркоман! – выдохнул сержант Даффи. – Что ты сделал с пистолетом?! Он ведь денег стоит! Мне теперь придется платить за него.

– Нам всем иногда приходится платить, Дафф...

Сотоварищ сержанта, сидевший за рулем, услышав шум, выскочил с пистолетом в руке, но обнаружил на тротуаре одного только ошеломленного Даффи, уставившегося на пустую сорванную с его пояса кобуру.

– Он испарился! – выпалил Даффи, – Я даже не заметил, как он ушел, его же уже нет!

– Кого? – спросил товарищ по дежурству.

– Я даже не заметил, как он пошел! А его уже нет!

– Кого? – переспросил товарищ.

– Ты помнишь того парня, о котором я тебе как то рассказывал? Все наши ветераны его помнят. Его отправили на электрический стул, без апелляции, без ничего. Это был предпоследний человек, казненный в нашем штате. Больше десяти лет назад.

– Да а?

– Мне кажется, я только что видел его. Только он выглядел моложе и говорил как то странно...

Коллега помог сержанту сесть в патрульную машину. После этого случая Даффи прошел обследование у полицейского врача, который порекомендовал ему немного отдохнуть вдали от напряженной городской обстановки. Сержант был временно освобожден от работы. Полицейский инспектор провел в его доме продолжительную беседу с членами семьи. В разговоре он спросил, где сержант держит свой сверлильный станок.

– Нас интересует инструмент, которым он распилил свой пистолет. Наш врач считает, что сломанный пистолет – это выражение его подсознательного стремления уйти из полиции, – объяснил инспектор.