|
И так как мы знаем, что они подобны нашему телу первым способом, мы будем полагать, что они подобны вторым способом. Таким образом, мы удаляем их существование как представления, а все, что остается, — это то, что мы называем Волей, — точно также, как и в наших собственных телах. Какой другой вид существования или действительности нам следует при-
72
писывать остающемуся материальному миру? Как еще можем мы постичь подобный мир? Ибо, помимо Воли и представления, нам ничего не известно и даже не постигаемо». «Мир как Воля и представление»,вторая книга Мы сетуем на мрак, в котором проводим свою жизнь, не понимая связи бытия в его целом, в частности же — связи нашего собственного «я» со вселенной; так что наша жизнь кратков-ременна, но и познание наше всецело ограничено ее пределами, ибо мы не в состоянии ни оглянуться за грань рождения, ни заглянуть за грань смерти, и сознание наше подобно молнии, на миг озаряющей тьму ночи; поистине, выходит так, словно какой-то демон коварно преградил нам дорогу ко всякому дальнейшему знанию, чтобы позабавить себя нашим смущением. Однако сетование это, в сущности, неосновательно, так как оно обусловлено иллюзией, возникающей из ложного принципа, будто совокупность вещей, прежде чем она сделалась действительностью, существовала ранее в виде простого представления, а потому, будучи порождением
73
познания, должна быть познанию вполне доступна, для него постижима и в нем исчерпаема. Сообразно истине же дело обстоит так, что все то, на незнание чего мы сетуем, не знаемо никем, да и по самому существу своему не подлежит знанию, т.е. не может быть представлено… «ParergaundParalipomena», §67 …Состояние, в которое переносит нас смерть, является нашим изначальным, т.е. это — прирожденное состояние существа, изначальная сила которого проявляется в созидании и поддержке прекращающейся теперь жизни. Это именно есть состояние вещи в себе, в противоположность явлению. В этом изначальном состоянии (…) рассудочное (…) познание, касающееся (…) только явлений, совершенно излишне; потому-то мы его и утрачиваем. Утрата познания равняется для нас уничтожению мира явлений, средою которого только и было это познание, ни к чему другому не годное. Если бы даже в нашем изначальном состоянии нам и предложили сохранить это животное сознание, то мы отказались бы от него, какисцеливший-ся калека от костыля. Таким образом, жалеющий об
74
утрате (рассудочного) сознания, приспособленного и пригодного лишь к явлению, похож на новообращенных христиан Гренландии, которые не пожелали неба, узнав, что там нет тюленей. «Parerga unaРагаЫротепа», § 139 Сообразно со всем этим можно (…) рассматривать жизнь как сон, а смерть — как пробуждение. |
