Последующие секунды тишины нарушало лишь тиканье массивных часов, пристроенных у противоположной стены. Еще посапывал Шацкий, со всей силы сдерживая желание вмешаться в разговор.

— Если вам не с кем и о чем поговорить на ночь — отчего же, объясню все, — сказал наконец мужчина в темном. — Но перед тем все же хотел бы послушать вас, пане Кошевой. У вас вопрос — «за что». Мой вопрос — «как». Ведь вы ждали именно меня, разве нет?

— Вас, — ответил Клим. — Задачка лишь кажется сложной. У меня получилось разгрызть ее поскорее, потому что я тут чужой. Меньше знаю о ваших связях между собой. Поэтому ни к кому не имею специальных сентиментов и предубеждений. Когда вычислил, что российский революционер не мог убить Сойку, сразу же возникло: «А кто?» Знаете, где подсказали ответ, сами про то не догадываясь? В криминальной полиции!

— Даже так?

— Конечно. Еще не застрелили Ярцева, мы сидим в кабинете комиссара, ждем, пока призовут на тайное совещание. Вихура между прочим заправил: очень хорошо, говорит, пане Кошевой, что убийца есть и он не из наших. Потому что, говорит, пан советник Моравский пожаловался: мол, чего хорошего, на него подумают. Языки никому не укоротишь, люди падки до сенсаций. Глядишь — всплывет на поверхность, как он, пан Казимеж, год назад проиграл процесс стараниями пана Геника. Какой-то поклонник царя-батюшки хотел иметь помещение под свою редакцию в центре города. Советник, видишь ли, приложил усилия, чтобы отказали. Голос его был решающим. А тот обделенный нашел, как судиться с Моравским. И не просто выиграл — пан Казимеж еще и оплатил ему судебные расходы. Советник оплатил собственное поражение, понимаете? Это же какая кривда, над ним в ратуше до сих пор смеются при случае. А он же в сейм собрался, куда с таким багажом?!

— Вы решили, пане Кошевой, что из-за этого убивают?

— Нет. Так решили вы.

— Я? Лично?

— Вы. Трое. Казимеж Моравский, Адам Вишневский, Януш Попеляк. Или кто-то один из вас. Тот, кто действительно почувствовал опасность для себя, когда начнут копать в таких направлениях. Ища, кому выгодно. А о существовании таких страхов, напомню, сказал сам комиссар. Почему вы пришли на кладбище проводить Сойку втроем?

— Там были другие.

— Немного. И они старались не смотреть друг другу в глаза. Словно пришли не попрощаться с добрым товарищем, а убедиться — его таки закопали в землю. Тех, кого тут зовут москвофилами, я не беру. Их так же не явилось много. Но им смерть Сойки совсем не нужна. Наоборот, адвокат был их, так мы говорим, юридическим, законным, оружием. Извините за каламбур.

— Все в порядке. Значит, вы сделали выводы только из количества людей на кладбище?

— Я бы и их не сделал. Если бы никто, кроме вашей маленькой компании, малоизвестным незнакомцем не заинтересовался. А пригласить меня на подобный разговор вы надумали раньше. Поминальный обед — отличный повод. Выходит, все вместе или кто-то один прекрасно осознавал опасность. Беседа со мной — страховка и одновременно прямое предупреждение: не лезь не в свое. Вспомните, я тогда это заметил. Потому поделился мыслями с пани Магдой. Она же наверняка пересказала вам. Близкому человеку. Знаете, я вот сейчас подумал… Вы же успокоились тогда, разве нет? Решили — киевский пришелец понял свое место и решил ни во что не влезать. Дай Боже, обломает тут зубы, без жилья, денег и ангажементов, соберет манатки да и уедет прочь.