— Вы так сразу поверили анонимной записке?

— Климентий, вы же сами назначили себе цену! Погоня за батяром через весь город, а он лишь похож на того, кто вас обокрал. Настойчивый поиск его сообщника с последующим обнаружением второго трупа. Наконец, вы не производите впечатление физически сильного человека, однако авантюрный склад перевесил — и вы поперлись в преступное гнездо. По доброй воле.

— Все это Магда вам пересказала? Не отвечайте. Она, больше некому. Между вами очень доверительные отношения. Иначе не может быть, если кавалер обсуждает с дамой учение профессора Юнга, а та, далека от подобного, увлеченно слушает и пересказывает другим. У дирекции полиции нет секретов от вдовы Богданович, поэтому она с интересом выслушала подробности всех событий при моем скромном участии.

— Не прибедняйтесь.

— Да ну, я действительно никогда не хотел стать героем. Так иногда складывается: думаешь, как защитить себя, а выходит — чуть не мир спасаешь.

— Вот тут преувеличение.

— Пусть так. Речь все равно не про меня, пане Адам. Вы прочитали анонимное письма, составили условия задачки и решили: кто бы вас не предупредил — я на такое способен. То есть узнал такое, про что не стоит говорить пани Магде. Поэтому вы тут.

— Поэтому я тут, — кивнул Вишневский, взглянул на присутствующего Шацкого и повторил: — Поэтому я тут.

Клим перевел дыхание, готовясь сказать едва ли не самую важную для обоих вещь:

— Магда знает, что у вас есть веская причина убить адвоката Сойку. Вы не один такой, поэтому она вас не подозревала никоим образом. Но сразу заинтересовалась тем случаем. Вдова полицейского немедленно просчитала: всегда ищут, кому выгодно. И решила ненавязчиво взять ход следствия под свой негласный контроль. В полицейском департаменте Львова этому давно не удивляются, поэтому подозрений не возникнет никаких. Далее, пане Адам, только мои предположения. Надеюсь, позволите?

— Прошу очень.

Дернулось веко, но сейчас не так сильно.

— В общем следователю хватало и версии самоубийства, — повел дальше Кошевой, постепенно увлекаясь. — Если бы пани Богданович не присутствовала негласно при нашем со следователем Ольшанским разговоре, не услышала бы моих убийственных, — уголок губ скривила короткая улыбка, — доводов в пользу, если так можно сказать, умышленного убийства. Вот почему Магда вышла на сцену. Тоже расчет — пусть все случится под ее контролем и влиянием. После чего, так себе предполагаю, без задних мыслей пересказала все вам.

— Я вас недооценил.

— А то бы что? А, пане Адасю? Хорошо, не сбивайте, потому что запутаюсь.

— Вас запутаешь…

— Спасибо, — Клим шутливо поклонился. — Итак, пересказала. Вероятно, идея деликатно и в то же время строго предупредить меня, чтобы не крутился под ногами, принадлежала не ей, а вам. И Магда ее охотно поддержала. Потому что на то время ни полиция, ни пани Богданович, ни я не знали про украденные деньги. Скажу больше — никому в голову не приходило, что именно могли украсть душегубы. Про пропавший брегет я узнал случайно. Ну, а потом события стремительно побежали, с убийцей и мотивом наконец определились. Всех все устраивает. Все всем довольны. Магда вздохнула с облегчением. Ведь даже эфемерные подозрения в ваш адрес, не ее, полицейских, этим самым отпадают. И тут — новые, рожденные в голове какого-то Кошевого.