|
— Еще недавно я предупреждал вас… советовал спокойно перенести пощечину от этого рубаки… который больше рубиться ни с кем уже не будет… И правильно: ведь и в Писании сказано: «Взявший меч… от меча да погибнет». Кроме того… маршал Симон… наследовал своим дочерям… Ну подумайте сами, мог ли я иначе поступить?.. Надо было пожертвовать вами во имя общих интересов… тем более что я ведь знал… о том, что вы готовите мне завтра… Только… видите ли, меня врасплох не застанешь. — Прежде чем умереть, — слабым голосом произнес д'Эгриньи, — я сорву с вас маску… — О нет!.. Нет… единственным духовником вашим буду я… — О! Как это ужасно! — шептал аббат. — Да смилуется надо мной Бог, если не поздно… Настал мой смертный час… а я великий грешник… — А главное… великий дурак! — с холодным презрением промолвил Роден, глядя на агонию сообщника. Отцу д'Эгриньи оставалось жить несколько минут; Роден это заметил и сказал: — Пора звать на помощь! Скоро крики иезуита, бросившегося на двор, привлекли целую толпу. Но, как и сказал Роден, он один принял последний вздох аббата д'Эгриньи. Вечером, один у себя в комнате, при свете маленькой лампы, Роден упивался созерцанием портрета Сикста V. Медленно пробило полночь на больших часах дома. При последнем ударе Роден величественно выпрямился с видом адского торжества и воскликнул: — Первое июня… Реннепонов больше нет!!! Мне кажется, я уже слышу, как бьют часы в соборе св.Петра в Риме!.. 63. ПОСЛАНИЕ Пока Роден, погруженный в честолюбивый экстаз, созерцал портрет Сикста V, добрый маленький отец Кабочини, жаркие и бурные объятия которого так надоедали Родену, таинственно отправился к Феринджи и, подавая ему обломок распятия из слоновой кости, сказал с обычным добродушным и веселым видом: — Его преосвященство, кардинал Малипьери при моем отъезде из Рима поручил передать вам это, только не ранее сегодняшнего дня, 31 мая. Метис, всегда бесстрастный, теперь вздрогнул. Его лицо стало ещё более мрачным, и, пристально взглянув на маленького аббата, он заметил: — Вы должны ещё сообщить мне кое-что? — Да. Я должен сказать: _от губ до чаши далеко_. — Хорошо, — сказал метис и, глубоко вздохнув, сложил обломок распятия вместе с тем обломком, который у него уже был. Несомненно, они составляли одно целое. Отец Кабочини смотрел с любопытством: кардинал, давая ему поручение, просил только передать метису обломок распятия и сказать вышеприведенные слова. Поэтому он спросил Феринджи: — Что же вы будете теперь делать с этим, распятием? — Ничего, — отвечал метис, погруженный в мрачное раздумье. — Ничего? Так зачем было его везти издалека? — спросил с удивлением преподобный отец. Не отвечая на вопрос, метис спросил: — В котором часу пойдет завтра отец Роден на улицу св.Франциска? — Очень рано. — А до этого он зайдет в церковь? — О да, по обычаю всех наших преподобных отцов. |
