Он замолчал. Все глубже становилось окружившее их молчание, и вдруг из переговорного устройства потекла музыка – негромкая оркестровая пьеска, которая взывала к самым глубинам их сознания.

– Извини, – сказал Флэндри. – Не надо мне было изливать на тебя свой болезненный пессимизм.

На этот раз в ее улыбке чувствовалась легкая жалость.

– И, конечно же, это дурной тон, показывать свои истинные чувства или пытаться найти слова, выражающие их.

– Один‑ноль в твою пользу, – он склонил голову. – Как по‑твоему, под эту музыку можно танцевать?

– Под эту музыку? Вряд ли. «Libestod» скорее подойдет для чего‑нибудь другого. Чайвз, наверно, видит наперед.

– Как это? – Флэндри удивленно посмотрел на девушку.

– Да нет, я просто так, – сказала она. – А Чайвз просто душка. И вдруг он понял.

Но холодом несло от сиявших у нее за спиной звезд, а Флэндри думал о том, что их обоих ждут пушки и мрачные крепости. Еще он думал о рыцарской чести, которой претит воспользоваться присущей юности беспомощностью, и тогда, с легкой грустью, он решил, что ему думать надо о делах практических, и чаша весов склонится в его пользу.

Он поднес сигарету ко рту и мягко произнес:

– Ты бы, девочка, выпила кофе, а то остынет. И тем самым критическая ситуация была благополучно преодолена. Ему показалось, что он увидел разочарование и благодарность в беглом взгляде, который бросила на него Кит, хотя и не был в этом уверен. Она отвернулась и устремила свой взор к звездам – просто чтобы хоть несколько секунд не смотреть на него.

Она глубоко выдохнула и с минуту сидела и смотрела на Черулию. Затем она перевела взгляд на свои лежащие на коленях руки и ровным голосом произнесла:

– Предположим, что ты прав в отношении Империи. Тогда что же будет с Виксеном?

– Мы освободим его и сдерем жирный куш с Ардазира за все издержки, – сказал Флэндри тоном, не допускавшим сомнения.

– Так‑так, – покачала она головой, и в ее голосе сквозила горечь. – А может, лучше не стоит? Вдруг ваш флот решит вести войну до победного конца, и тогда от всей нашей планеты, от моего народа, от маленькой соседской девчушки и ее котенка, от деревьев, цветов и птиц – от всего останется только радиоактивный пепел, который разнесет ветер над мертвыми серыми холмами. А может. Империя решит пойти на сделку и оставит Виксен за Ардазиром. Почему бы и нет? Что такое одна планета для Империи? А сделка смогла бы, как ты говоришь, купить им мир на всю жизнь. Пять миллионов человек – пустяк, вычеркнуть их красными чернилами. – Она снова ошеломленно покачала головой. – Зачем мы, ты и я, летим туда? К чему наши старания? Что бы мы ни сделали, все пойдет насмарку от одного взмаха ручкой какого‑нибудь скучающего чиновника. Может такое статься?

– Может, – ответил Флэндри.

9

Черулия – звезда главной последовательности, и при массе, ненамного превышающей массу Сола, сияла куда неистовей. Виксен, четвертая планета, считая от светила, обращался вокруг него за полтора земных года по такой орбите, что в среднем получал такое же облучение, как и Терра от Сола.

– Подвох здесь вот в этом, «в среднем», – проворчал Флэндри в сторону Чайвза.

Положив руки на пульт управления, он парил в коконе из пристежных ремней. Для повышения боеготовности они приглушили яркость обзорных экранов, а то резкий синий свет резал глаза. Из космического мрака высвечивали застывшие, ставшие совсем другими созвездия. Флэндри высмотрел планету типа Юпитера, которую люди с Виксена называли Огром – пятнышко яркого желтого цвета с искорками вокруг, самыми большими из его лун.