|
Во главе нынешнего конгломерата стоял патриарх семьи, Хенрик Торвальдсен, — человек, благодаря которому Малоун сейчас жил в Дании. Он быстрым шагом направился к массивной входной двери. Перезвон колоколов, прозвучавший посреди ночи совершенно неуместно, возвестил о его прибытии. Малоун нажал на кнопку звонка еще раз, а потом принялся колотить в дверь кулаком. В одном из верхних окон зажегся свет. Затем — в другом. Через несколько секунд он услышал, как открываются засовы, и дверь распахнулась. Хотя лицо смотревшего на Малоуна мужчины было заспанным, он был аккуратно причесан, выглядел аристократически вежливым, а на его халате не было ни единой складки. Джеспер, домоправитель Торвальдсена. — Разбудите хозяина, — сказал Малоун по-датски. — А на каком основании я должен принимать столь решительные меры в четыре часа утра? — Взгляните на меня. — Малоун был покрыт грязью и копотью, смешавшимися с потом. — Ну что, убедительно? — Я склонен думать, что да. — Мы подождем в кабинете. Мне нужно воспользоваться его компьютером. Первым делом Малоун залез в свою электронную почту, чтобы выяснить, нет ли новых сообщений, но там ничего не оказалось. Тогда он вошел на защищенный сервер группы «Магеллан», воспользовавшись паролем, который предоставила ему его бывшая начальница, Стефани Нелли. Хотя Малоун уже являлся отставником и не числился более в списке сотрудников министерства юстиции, Стефани в благодарность за то, что он недавно сделал для нее во Франции, выделила ему прямой доступ к служебной линии связи. Даже несмотря на разницу во времени (в Атланте сейчас было десять вечера понедельника), он знал, что его послание будет немедленно переправлено ей. В комнату, шаркая шлепанцами, вошел Торвальдсен. Малоун заметил, что старый датчанин успел одеться. Его низкорослая, сгорбленная фигура — результат старой травмы позвоночника — была облачена в безразмерный свитер тыквенного цвета. Седые волосы торчали в разные стороны, густые кустистые брови непокорно топорщились. На лбу и возле рта залегли глубокие морщины, а дряблая, нездорового цвета кожа говорила о том, что этот человек редко бывает на солнце. Малоун знал, что так оно и есть: датчанин не любил выходить из дома. На континенте, где унаследованные богатства исчислялись миллиардами, имя Торвальдсена неизменно занимало верхнюю строчку списка самых богатых людей. — Что стряслось? — спросил он. — Хенрик, это Пэм, моя бывшая жена. Торвальдсен улыбнулся женщине. — Весьма рад знакомству! — У нас нет времени на любезности, — не слишком вежливо ответила она. — Нам нужно спасти Гари. Торвальдсен посмотрел на Малоуна. — Ты выглядишь столь же ужасно, сколь возбужденной выглядит она. — Возбужденной? — ощетинилась Пэм. — Я только что едва выбралась из горящего дома, у меня похитили сына, меня рвало в самолете, и я не ела уже два дня! — У меня найдется чем перекусить. — Голос Торвальдсена звучал невозмутимо, словно подобные вещи происходили с ним каждую ночь. — Мне не нужна еда! Мне нужен мой сын! Малоун рассказал Торвальдсену о событиях последнего часа, а в заключение добавил: — Боюсь, что дома больше нет. — Но это, как я понимаю, волнует тебя в последнюю очередь? Малоун уловил модуляцию фразы и едва заметно улыбнулся. |
