– Брысь! Все брысь! И ты, Помукалов, тоже! Нечего вам тут штаны протирать. У нас, политиков, свои дела.

Но Маркелов, Калитин и Пожарский сидели как сидели. Пожарский зевнул, Калитин положил ногу на ногу, а Маркелов что-то прошипел сквозь зубы – может, «клоун», а может, «козел».

– Свободны, – сказал Бабаев. – Слышали ведь: у нас, политиков, свои дела.

Его ярманды тут же поднялись и направились к двери. Первым шагал доцент, едва не стоптавший Мутантика. Обиженно пискнув, тот исчез в коридоре, потом раздался басовитый голос Пожарского – кажется, он советовал Помукалову сунуть отдавленную ногу в таз с холодной водой.

– Дисциплина у тебя, Алик! – с одобрением сказал Владимир Маркович. – Это я тоже уважаю!

Бабаев насупился.

– Уважаешь, значит… Тогда в другой раз стучись ко мне, Вован.

– А зачем? – удивился лидер нацлибералов. – Я двери всегда ногой отворяю. И знал бы ты, в какие кабинеты!

– Ко мне будешь стучаться, – повторил Али Саргонович. – Ногой откроешь, вперед ногами вынесут.

Папа Жо бросил взгляд на рамочку, что примостилась на сейфе, и ухмыльнулся.

– Стреляться вздумал со мной? Зря, зря! Не выйдет! Я тест вменяемости не пройду.

– Как же ты в Думу попал? – изумился Бабаев и услышал в ответ:

– Народ меня любит, а глас народа – глас божий. – Затем, окинув пренебрежительным взглядом обстановку комнаты, Папа Жо сказал: – Ну, хватит о возвышенном. От кого ты кормишься, Али? От чеченов?

– Я сам по себе, ашна. Бизнес имею. Хомяков на шерсть развожу, пояснил Али Саргонович.

– Хрень, а не бизнес, – молвил гость, снова озираясь. – Бедно живешь. Мало шерсти настриг.

– Еще настригу, – отозвался Бабаев.

Как сообщалось в материалах Центра, самих нацлибералов кормили не очень крупные фирмешки, в которых Папа Жо оттяпал долю еще в девяностые безбашенные годы. Кое-какая деньга у него водилась, но к делам серьезным, к газу и нефти, лесу и рыбе, алюминию и оружейному бизнесу его не подпускали. Так что Жоров Владимир Маркович был для Бабаева не той персоной, что подлежала кардинальному дистанцированию. Проще говоря, не ему предназначалась пуля из ПД-1 – во всяком случае, не первая, не вторая и даже не третья.

На лицо Папы Жо легла тень задумчивости.

– Я ведь что к тебе пришел? Ах, да… Одни говорят, ты на Дальнем Востоке служил, другие – что в Ираке… Было дело?

– Командировка. Очень недолгая, – сказал Али Саргонович.

– Хмм, недолгая… Ладно! Вот хочу про Хуссейна узнать. Большой мой друг! Как поживает?

– Прежде жил неплохо, – сообщил Бабаев. – Все дворцы строил, хитрые такие! Сверху – гарем и фонтан, а в подвалах наши вирусологи из Свердловска. Новый штамм холеры вывели, понос в пустыне называется. Теперь хуже живет. Прячется!

– Прячется! – Гость шумно вздохнул и стиснул кулаки. – От поганых натовских придурков! От фуфла американского! А я ведь говорил, говорил! Ввести наши войска… через Черное море на всех плавсредствах… марш по турецкой территории… они бы в штаны наложили, эти турки… и в Багдад, а потом к Персидскому заливу! В союзе с Саддамом! И на восток!.. Месяц, и наши солдаты моют сапоги в Индийском океане! – Глаза Владимира Марковича сверкнули грозно и мечтательно. – Еще месяц, и мы в Гималаях!

Прям-таки джахангир ! – подумал Бабаев, а вслух поинтересовался:

– А к чему нам Гималаи? Йети ловить? Так у нас на Памире тоже водится.