- Ясно, - кивнул Алладин. - Значит, с глиняной табличкой Черного ифрита ты стал бы всемогущим?

- Конечно, - оживился колдун. - Вся вселенная оказалась бы в моей власти! О, как я буду развлекаться! Какие приключения меня ждут! Что там какой-то Галран, который правит судьбами жалких работорговцев, и только. Ему был неподвластен ни твой покорный слуга, ни тем более Черный ифрит, который практически всемогущ. Вокруг много богов, больших и маленьких. Они заполнили весь мир. Но так было не всегда. Я подозреваю, что когда-то Вселенная вообще обходилась без богов.

- Думаю, твои подозрения обоснованы, - прищурился Алладин. - Мысль порождает богов, боги порождают мысль, а в определенные периоды мыслей вообще нет. В свете последних событий я думаю, что Вселенной безразлично, что в ней происходит.

Глава третья

МОРСКОЙ ЯЩЕР

Алладину тяжело было расставаться с принцессой Томарис. Они долго молчали, даже когда он обнял ее на прощание, она не сказала ему ни слова, лишь посмотрела встревоженным взглядом. Но в глазах ее светилась любовь.

У юноши защемило сердце, но он бессилен был что-либо изменить. Шандагоа уже ждал его у ладьи. Не оглядываясь, Алладин поднял парус и отчалил от берега.

Ладья была обшита тончайшими листами металла, покрытого странными, замысловатыми узорами. На единственной мачте висел треугольный парчовый парус, на котором была вышита карта западного побережья. Кроме того, на носу ладьи был укреплен странный вращающийся камень в виде стрелы, который постоянно указывал на запад.

Перед отплытием колдун пообещал Алладину постоянный попутный ветер. И действительно, с самого начала путешествия дул ветер с востока.

Алладин первые два дня много думал о Томарис и о своей любви к ней. Ни одна девушка не затронула его сердце так, как Томарис. Она была и прекрасна, и умна, хотя подчас было трудно разобраться в смене ее настроений. Конечно, он понимал, какая пропасть их разделяет: она была принцессой по крови, а он - сыном простого сапожника. Высокое положение ей досталось по праву рождения, а он всего добился сам. Судьба была благосклонна к нему. Но не это сейчас волновало его сердце.

С первой их встречи Алладин понял, что они с принцессой очень похожи. Как будто две половинки одного целого. И теперь, когда Томарис осталась пленницей на Смеющемся острове, он чувствовал себя так, будто потерял часть души.

К вечеру третьего дня у него кончился запас еды. Алладин доел остатки постного мяса антилопы, смешанного с изюмом, костным мозгом и рыбьей икрой, и улегся спать.

Ветер по-прежнему дул на запад, стрелка на носу корабля смотрела вперед, и поэтому, ни о чем не беспокоясь, Алладин спокойно заснул и проспал всю ночь напролет.

Утром ветер начал дуть какими-то неровными порывами и к полудню стих окончательно. Видно, заклинания Шандагоа утратили свою силу. Юноша поднялся и осмотрел линию горизонта.

К своей радости он понял, что путешествие подошло к концу. Впереди сверкала пенная полоса прибоя, полоса ослепительного белого песка и дальше, в глубине материка, виделся бесконечный ковер леса.

При полном безветрии было очень жарко. Парус безжизненно свисал с мачты, поэтому Алладин достал весла и начал вставлять их в уключины.

Неожиданно за его спиной раздался сильный всплеск воды. Юноша оглянулся и увидел вынырнувшее из моря чудовище с огромной клыкастой пастью. С длинной шеи подводного монстра стекала вода и свисали зеленые пряди водорослей. Чудовище застыло вдали в поисках добычи, но, не заметив ладьи, вновь с громким всплеском исчезло под водой.

Во время плавания Алладин не носил меча. Теперь же он задумчиво посмотрел на него и вновь прицепил к поясу. Кроме меча, он вооружился еще длинным, отточенным, как бритва, ножом. Только после этого он уселся за весла и принялся осторожно, по возможности без громкого плеска, грести к берегу.