Три стрелы ударили в мачту совсем рядом с Алладином. От четвертой ему удалось увернуться. Но не все были так удачливы. На палубе уже лежали неподвижные, прошитые стрелами тела карстов.

С кораблей продолжали сыпаться стрелы, дротики и копья. Рога трубили все ближе и ближе, и вот линии кораблей столкнулись. Теперь высокие борта не мешали Алладину видеть приближающийся флагманский корабль противника. Он закрыл собой половину неба, и два ряда весел делали его похожим на огромную сороконожку. Слышались оскорбительные выкрики, ругань, презрительный свист.

– Трехглазые уроды! Подземные крысы! Глимиртовы выкормыши!

– Убрать весла! – закричал Олискар. В его голосе чувствовалось замешательство. Он не совсем точно рассчитал инерцию движения своего корабля и тем самым подставил бок под вражеский таран.

Флагман маркомонов врезался в правый борт галеры, ломая весла, как тростинки. Рабы падали под сокрушительными ударами весел с переломанными руками и ребрами. Раздался торжествующий вопль, и северные варвары бросились на абордаж.

Карсты отчаянно сопротивлялись натиску маркомонов. Они ловко орудовали своими короткими мечами, не обращая внимания ни на устрашающие крики противников, ни на их численный перевес. Сражение развернулось на палубе. Обе стороны рубили друг друга, как дровосеки, и стоило кому-то упасть, как его место тут же занимал другой.

Кровь залила всю палубу. Воины скользили, спотыкались о трупы, но ни на секунду не отвлекались от дела. Лязг металла перекрывал шум ветра и морских волн. Лишь изредка слышался голос Олискара, сражавшегося у самого бортам

Дианор перестал язвительно комментировать события и куда-то исчез. Алладин задрал голову и разглядел своего приятеля высоко наверху, в смотровой бочке. Золотой Дракон опасливо выглядывал из нее, сетуя на странности человеческой натуры.

Карсты медленно теснили варваров с палубы и вскоре полностью очистили палубу. Бой перекинулся на флагманский корабль маркомонов.

Поднявшийся ветер отнес оба корабля в сторону от основного сражения. Морские волны разъединили сцепившиеся корабли. Раздался оглушительный треск, и флагман маркомонов начал отдаляться от галеры карстов. Похоже, ни та, ни другая сторона этого не заметила. Воины продолжали добросовестно трудиться.

Алладин остался на палубе тонувшего корабля совершенно один, связанный, беспомощный, среди множества трупов с пробитыми черепами, переломанными костями и рваными ранами.

Ветер усилился, и расстояние между кораблями начало стремительно увеличиваться. Некоторое время, приподнявшись на цыпочки, Алладин еще видел сражающихся. Воины рубили друг друга, спотыкаясь, падая, и снова вставали, чтобы сражаться. Затем высокие борта галеры заслонили сражающихся. Ветер нес корабль в открытое море.

– Эй, приятель! – окликнул Алладин Дианора. – Может, спустишься и развяжешь меня?

– Конечно, меня это ничуть не затруднит, – отозвался Золотой Дракон, покидая свое убежище. – Самое главное в любом сражении – это правильно выбранная позиция. Золотые Драконы всегда отличались уникальной способностью занимать стратегически важное положение.

– Твой дядя Перинор, я слыхал, не прятался в корзину, – заметил Алладин. – Расположился на площади и гонял по ней карстов, как кроликов...

– Он мог себе это позволить. У него габариты были другие, – нашелся Дианор. – Для него площадь была самым подходящим местом, так что твой пример только подтверждает мои слова. Но я улавливаю скрытую иронию и сомнение в моей доблести. – Золотой Дракон напыжился и стал похож на обиженного индюка. – А ведь только благодаря мне ты выбрался из темницы, сохранил на плечах свою глупую голову и меня сейчас слезно умоляешь освободить тебя от пут!

– Что ты, никто не сомневается в твоем мужестве! – пошел на попятный Алладин.