– Вы справились с подготовленным офицером КГБ?

– А что там справляться? Если бы Образцов не спрятал моё личное дело, вы бы знали – у меня чёрный пояс по карате и золотая медаль городских соревнований в фулл контакт. Убить вас и вашего водителя около здания юрфака я мог так же легко, как если бы держал автомат Калашникова. Но по прежнему пытаюсь объяснить, что мы с вами – на одной стороне, законности и справедливости. Образцов и Волобуев радеют не за госбезопасность, а только за свои шкурные интересы. Головачёв или крепко зажмурил глаза, или активно покрывает, не знаю.

Нервный разговор в таком же ключе продолжался ещё минут десять, пока не раздался стук в дверь. Вошедший пожал руку инспектору, потом повернулся к Егору.

– Ты? Предупреждали же, что длинный язык и авантюризм тебя до добра не доведут.

– И я тебя рад видеть, Аркадий.

Они тоже обменялись рукопожатиями.

– Капитан, вы хорошо знаете этого человека?

– Как облупленного, Ростислав Львович. Егор Егорович Евстигнеев, 1960 года рождения, наш агент, приносящий много полезной информации и максимум хлопот одновременно.

– Псевдоним?

– «Вундеркинд». Он что, не назвал?

Услышав самое краткое изложение истории задержания Егора, подробности инспектор опустил, Аркадий, прекрасно сохраняющий бесстрастность на физиономии, в этот раз не скрывал эмоций и не выбирал выражений.

– Ростислав, вы же сами ещё до моего прихода поняли, что выдуманное Образцовым – редчайший бред, не выдерживающий даже минимальной проверки.

– Само собой. Но если бы я получил приказ счесть этот бред святой правдой, то приказ – есть приказ. Егор! Где кассета?

– А где Сазонов?

– Едет в Минск, – ответил Аркадий. – Услышав, что тебя задержали, перезвонил мне и срочно возвращается.

– Позвольте вопрос, товарищи офицеры. Когда Волобуева привезут сюда?

– На следующей неделе. Как врачи разрешат, – признался инспектор.

– А пока его охраняют люди Головачёва, которым приказано пресечь утечку от него информации любой ценой, – Егор вздохнул. – Его точно живым привезут?

– Давайте не будем забегать вперёд, – предложил Ростислав Львович. – Полагаю, Образцова придётся отозвать немедленно.

– Я могу забрать Егора? – спросил Аркадий.

– Под вашу ответственность. Давайте так, Егор Егорович. Жду вас завтра к девяти ноль ноль. Будьте любезны прихватить копию кассеты.

– Прихвачу. Но это ещё не всё. В личном деле лежит моё заявление на имя начальника пятого отдела, подписка о сотрудничестве и неразглашении, а также многочисленные рапорты в связи с неблагополучными явлениями в Белгосуниверситете, с гастролями «Песняров» по Центральной России и расследованием взрыва на Калиновского, 46. Если Образцов сделает их достоянием общественности, мне нужен будет отъезд в Россию, новая личность, документы. Знаете ли, ни университетские, ни милиция, ни музыканты не любят агентов «кровавой гэбни».

– Справедливо. Очень надеюсь, до распространения компрометирующих сведений не дойдёт. Аркадий, уводите вашего «Вундеркинда». Меня он тоже утомил.

На коридоре Егор признался:

– Клянусь, жопа от страху мокрая. Если бы и ты начал крутить хвостом, не знаю, не видел, он на нас не работает…

Капитан положил ему руку на плечо.

– Мы тоже работаем далеко не всегда в белых перчатках. Но хотя бы своих не бросаем. Тем более подписан приказ главы КГБ БССР о поощрении тебя за раскрытие взрыва в гастрономе.