|
Образцы речи Волобуева есть. Насколько я могу судить, законченной фразы «через окно, с третьего этажа башкой вниз» более чем достаточно для идентификации. Перейдём к следующему пункту. В контрразведке обнаружено множество документов об активной работе с агентом «Вундеркинд». В спецвязи зафиксирован разговор с Черниговом по защищённой линии. Наш дежурный подтвердил украинским коллегам, что агент «Вундеркинд» стоит на связи с Николаем Николаевичем Образцовым до того, как вы использовали канал для разговора с агентом. Но личное дело Евстигнеева, хранившееся в отделе пятого управления, по месту первичной вербовки, бесследно исчезло. Товарищ майор, куда вы вынесли из здания КГБ папку с совершенно секретными документами о Евстигнееве, агенте «Вундеркинд»?
– Вас разве не предупреждали? – голос Образцова дрогнул. – Предупреждали. И выдвинули требование разобраться во всём досконально. Повторяю вопрос: куда вы вынесли личное дело агента «Вундеркинд»? – Мне нужно сообщить генералу… – он начал привставать со стула. – Сидите, Образцов! – рявкнул Ростислав Львович, но тут поднялись остальные участники беседы, преграждая тому выход из кабинета. – Хотите следственный эксперимент? – не удержался Егор. – Окно есть. Как раз третий этаж. Оформлю. – Замолчи, Евстигнеев. Гражданин Образцов, приказываю вам сесть и не вставать без моего разрешения. Продолжить им не дали. В кабинет без стука зашли двое в штатском, с очень начальственным выражением на лицах. По тому, как подскочили и вытянулись гэбешники, Егор понял: генеральские лампасы у обоих вот вот проступят красными полосами через гражданские брюки. – Сиди, Николай, – пророкотал один из вошедших. – Вскакивать в присутствии старших обязаны младшие офицеры КГБ. А ты, считай, уже не офицер. По выразительному движению глаз Ростислава Львовича Егор догадался, что дальнейшее – не его собачье дело, неаттестованного агента. Пятясь, он обогнул гневную начальственную пару и просочился в коридор. Словно случайно там ошивался Аркадий. – Образцов ещё жив? – Не знаю. Зашли двое с генеральскими замашками. Не удивлюсь, если готовят его на шашлык. А потом начнут ломать голову, как преступную ненарезку шашлыка скрыть от прогрессивной общественности. – Громогласного процесса с расстрелом на площади Ленина не будет, но и без последствий не останется. Это – председатель КГБ БССР и начальник нашего управления по Минску и Минской области. Пока принимают решение, идём к Сазонову. Поскучаешь. Естественно, скуки не получилось. Тем более, прошли они не в прошлый кабинет Сазонова, а новый, отделённый от общего коридора кабинкой, населённой секретаршей неприступного вида. Вместилище было раза в три больше прежнего и вместило длинный стол для совещаний. Аркадий испарился. – Евстигнеев! Про «Верас» и наши рискованные… маневры… ты инспекторскому отделу не проболтался? – спросил Сазонов, не успев толком ответить на приветствие. – Обижаете! Я – тот ещё отморозок. Но не во всём же. – М да… Второго виделись, когда ты сдал отчёт по «Верасу», и столько всего стряслось. – Там, в инспекторском управлении, тряска продолжается. Два генерала трясут Образцова. Продолжение спектакля мне посмотреть не дали, выгнали. А жаль. – Да присаживайся, не маячь. – Боязно. Это же кабинет высокого начальства. А вы теперь… – Начальник «двойки» в Минском управлении. Полковник. Не скажу, что повышение по службе и в звании обеспечено исключительно твоими стараниями, но раскрытие взрыва на Калиновского и разоблачение махинаций ГРУ в Сирии тоже легли в общую копилку. |
