– Для пересчёта денег? Разве такие есть?

– Для закатывания губы. Все, участвующие в записи пластинки, сыграл ли ты от первой песни до последней или только числишься аранжировщиком одной, получают сто двенадцать рублей. Чтоб ты понимала, Мулявин поднимает столько с двух трёх концертов. А на гастролях их четыре в день. То есть не деньги – насмешка. Композиции для пластинки готовятся год. Сто двенадцать рублей за год труда Народного артиста БССР. Год!

Сели обедать.

– Я всё таки не понимаю, Егор. Ты же не можешь совмещать службу в милиции и работу в «Песнярах». Да ещё тренироваться и выступать на соревнованиях. Скажи, кем ты будешь осенью?

Он неторопливо доел первое.

– Нужно ещё диплом и госы сдать. Военные сборы после пятого курса, хоть от них собираюсь откосить… Не знаю! Похоже, я тебя не устраиваю ни как музыкант, десять месяцев в году гастролирующий, ни как мент. Тут наклёвывается ещё один вариант – устроиться юрисконсультом в торге. Работа нудная, но с возможностями. Плохо, что в любой момент обо мне вспомнит военкомат, – отстукивая ложкой по столу нехитрый ритм, он спел:

Идет солдат по городу, по незнакомой улице,

И от улыбок девичьих вся улица светла.

Не обижайтесь девушки, но для солдата главное

Чтобы его далекая любимая ждала .

– Ждать два года?!

– Боишься, что состаришься? Не успеешь. Меня другое напрягает. Город может называться: Кабул. Или Кандагар. Чот туда не хочется. Разве что на гастроли с «Песнярами», но всё равно – лучше не надо.

Обед прервался телефонным звонком, женский голос, слышанный в трубке в прошлое воскресенье, требовательно позвал Анастасию.

Та подошла и отвечала односложно.

– Да… Всё хорошо. Конечно. Да, занятия начались. Да, кушаю, сама готовлю. До свиданья.

Вернулась за стол.

– Всё плохо?

– Как раз наоборот, – она задумчиво намотала на палец рыжий вихор. – Хорошо. Слишком. Хоть к ране прикладывай. И как раз плохо, что хорошо.

– Парадокс?

– Никакого парадокса. Мама же не могла измениться за неделю. Значит, что то придумала. Играет какую то роль… Но ведь она – моя мама! Я её люблю, хоть порой ненавижу за всякие фокусы, интриги и мещанство. А если бы действительно требовалось оставить Минск и ехать за ней ухаживать, куда делась бы. Мама!

– Охотно верю. И даже больше скажу: не смог бы сохранить к тебе прежнее отношение, если бы узнал, что ты с лёгким сердцем бросила мать. Ты – хорошая.

Протянула руку И сказала: «Настя». А на всю округу Прозвучало – «счастье».

Ой ты, Настя, Настя,

Ой, Анастасия,

Я сегодня счастье

Повстречал впервые .

Она даже вилку выронила.

– Что это?

– Нравится? Новинка у «Песняров». Володя Кудрин поёт, только начали репетировать. Нет, я к её появлению отношения не имею. Но попрошу парней, однажды на концерте обязательно сыграем её и посвятим исполнение тебе.

– Знаю, что подарить тебе на 23 февраля! Гитару. Как раз стипендии хватит.

– На хорошую – вряд ли. Электрические нормальные к нам попадают через централизованные госзакупки. У меня в студии – ГДРовская «Музима», лет десять назад сам Мулявин на ней играл. Кто то заказывает и покупает инструменты через фарцовщиков. Мисевич свой саксофон так заказывал, говорят – несколько тысяч отвалил, точно не знаю.

Настя подпёрла ладошкой щёчку.

– Если верить твоим рассказам, на гастролях лично тебе не много придётся напрягаться. Играть две песни в концерте.