|
- Давай поскандалим, а? Мы теперь муж и жена, и нам необходимо периодически скандалить. Иначе будет какая-то чертовщина, а не жизнь. Давай, Ладица? Она улыбнулась, и круглые глаза ее показались ему огромными, потому что в них стояли слезы. - Нет, - сказала она. - Я не стану скандалить, не научилась этому. Дура. Надо было учиться. Тогда бы ты остался. Мама говорила, что мужчина благодарен женщине, если она может настоять на своем. А я не умею. Такая уж я дура. В Швейцарии я с тобой разведусь. И снова нам станет прекрасно и свободно... - Чтобы нам всегда было прекрасно, я должен иметь право смотреть тебе в глаза, Лада. Я не смогу смотреть тебе в глаза, если не встречусь с человеком, который меня ждет. Эта встреча нужна не только ему, хотя и ему она очень нужна. Эта встреча нужна мне. Я не могу уехать, если в доме пожар, а люди заперты в комнате на последнем этаже и нет лестницы, чтобы спуститься. Понимаешь? - Я поеду с тобой, можно? - Нет. Тогда я ничего не смогу сделать. Вернее, тогда не состоится встреча. Я должен был бы оговорить заранее, что буду не один. Люди моей профессии пугливы, Лада. - Если бы ты был пугливый, ты бы не поехал. - Если бы я не был пугливым, - медленно ответил Везич, - я бы уговорил тебя остаться здесь, а не поддался тебе. А я с радостью поддался тебе. Я испугался, Лада. Я вернулся из Белграда испуганным. Я теперь никому не верю, кроме тебя, - иначе я бы остался здесь. Понимаешь? Если драться против кого-то, надо верить тем, вместе с кем ты решил драться. А я не могу, я не умею верить людям. Полиция учит многому: она учит осмотрительности, хитрости, анализу, умению расчленять человека на составные части, выделяя в отдельные папочки зло в нем, добро, увлечения, слабости. Она многому учит, а научив, убивает веру. Я только одному человеку на свете верю - тебе. Поэтому я и ухожу с тобой. Убегаю... С тобой... Понимаешь? ...Рядом с Родыгиным сидел невысокого роста, очень дорого одетый человек, и сразу было видно, что он привык так одеваться, и привык к тому, чтобы вокруг него вились официанты, и привык встречать в таких дорогих загородных ресторанах своих гостей - сдержанным кивком головы и молчаливым предложением занять место за столом. - Господин Абдулла, господин Везич, - познакомил их Родыгин. Везич и Абдулла цепко приглядывались друг к другу. - На каком языке вы предпочитаете говорить? - спросил Родыгин. - Господин Абдулла - мусульманин, он не знает сербскохорватского. - Сербскохорватского, - усмехнувшись, повторил Везич, - я бы на вашем месте - в Загребе, во всяком случае - не обозначал таким образом наш язык... Или бы поменял местами... Я готов говорить на немецком или английском. |
