|
Степана и Мирко, которые прямо со свадьбы и новоселья попали в солдаты, убил Дикс: он возглавил эскадрилью бомбардировщиков; самолет шел на большой высоте и бомбы сбросил не прицельно, а по квадрату карты, на которой были нанесены номера югославских воинских частей, поскольку мобилизационный план, пересланный Веезенмайером в Берлин, размножили в тот же день и разослали всем командирам германской армии, принимавшим участие в <Операции-25>. Старика Александра, которого звали <погоревшей сиротой>, первый бомбовый удар пощадил, потому что он был вне города - спал на опушке леса. Его убили усташи Евгена Дидо Кватерника через семь дней, когда в Загребе началась резня, во время которой человека расстреливали только потому, что он крестился тремя перстами и читал святое писание на кириллице. Когда танки Гитлера следом за эскадрильями люфтваффе перешли границу Югославии, выхлестывая красную, весеннюю, жирную землю из-под белых, стальных, словно бы отточенных гусениц, Веезенмайер получил шифровку от экономического советника фюрера Кепнера. Шифровка была краткой и в отличие от указаний Риббентропа изящно сформулированной: <Армия развязывает руки дипломатам. Покажите Советам, что их ждет летом - не в плане военного поражения, в аспекте краха государства, составленного из разных национальностей. Фюрер санкционировал самые решительные меры. Действуйте!> Через сорок минут штандартенфюрер был на конспиративной квартире доктора Нусича, где собрались лидеры усташей - полковник Славко Кватерник, писатель Миле Будак, срочно вышедший из больницы, и Грац, связник Евгена Дидо. Веезенмайер оглядел настороженные, внимательные лица собравшихся; отметил их желтоватую бессонную бледность, лихорадочный блеск глаз - блеск ожидания и тревоги - и неожиданно обернулся к доктору: - Господин Нусич, а вот если вы сейчас меня угостите вашим деревенским овечьим сыром и чашкой кофе, я буду по-настоящему счастлив. ...Первым прервал молчание Славко Кватерник. Огладив седые усы, он прокашлялся и спросил: - Ну и что же теперь будет? - У вас есть перо и бумага? - спросил Веезенмайер. - У меня есть бумага и перо, - ответил Миле Будак, положив на стол ручку и потрепанный блокнот. Веезенмайер пролистал блокнот. - Фрагменты будущих романов? - Наброски. - Можно заглянуть в лабораторию писателя? Мы, дипломаты, любопытны. - Не надо. Набросок - он и есть набросок. - У нас, между прочим, от друзей нет секретов, - заметил Веезенмайер, передавая блокнот Кватернику. - Вырвите лист и пишите. - Что? - спросил полковник. - Что писать? Веезенмайер сделал себе бутерброд с сыром, жадно отхлебнул кофе, сбросил с колен крошки и стал диктовать: - <Хорватский народ! Иго сербского владычества сброшено! Немецкие войска принесли нам свободу! Час отмщения пробил! Я провозглашаю - волею всего народа - создание Независимого государства Хорватии. |
