|
Почему? Из патриотизма? -- Какой к черту патриотизм. -- Болотников посмотрел на Николаса, будто на умственно отсталого. -- Я специалист по русской истории и палеографии. Все важные документы по моей специальности находятся в России, не в Стэнфорде. И научные открытия, значит, тоже делаются здесь. Пускай в Стэнфорд едут те, кому таунхаус и гольф-клуб важнее науки... Вы привезли вашу половину письма? Позвольте взглянуть. Николас бережно достал из кейса специальный узкий конверт, из конверта плотный, неровный по краям и обрезанный посередине листок. Максим Эдуардович, сосредоточенно сдвинув брови, заскользил по нему глазами. -- Вот теперь окончательно припомнил. Ужасный почерк, пришлось повозиться. -- А уж мне тем более, я ведь не палеограф! -- воскликнул Николас. -- Сами-то справитесь? -- недоверчиво посмотрел на него Болотников. -- Или помогать придется? Вот он, истинно русский характер, подумал Фандорин. Внешне человек неприветливый, колючий, можно даже сказать неприятный, а какая готовность придти на помощь. Предложил вроде неохотно, но видно, что если попросить -- не откажет. -- Спасибо, помощь не понадобится. Теперь у меня есть "Scribmaster", он выполнит всю работу за меня. -- Кто-кто? И Николас объяснил про свою замечательную криптографическую программу, созданную специально для расшифровки средневековых рукописей. Болотников слушал и только головой качал. -- Все-то вам, западникам, достается на блюдечке. Ладно, сидите -- ждите. Минут сорок понадобится, а то и час. И Фандорин остался один. Сел на стул, но через секунду вскочил и заметался по крошечному кабинетику. Господи, неужели через сорок минут или через час в его руках будет полный текст завещания родоначальника русских Фандориных? Великий, истинно великий миг! x x x Прошло не сорок минут и не час, а все два, прежде чем Болотников вернулся. В руках у него была тощая коленкоровая папка, при виде которой Николас сделался еще пунцовей. Дело в том, что от большого количества старых и пыльных книг, которыми сплошь были уставлены полки в кабинете главного специалиста, у бедного магистра начался приступ его всегдашней аллергии: на щеках выступили гигантские багровые пятна, заслезились глаза, а нос превратился просто в какой-то артезианский источник. -- Это ода? -- гнусавым голосом просипел Фандорин, имея в виду: "Это она?" -- Работнички, -- сердито пробурчал Максим Эдуардович, кладя папку на стол. -- Засунули не на ту полку, насилу нашел. Распишитесь вот тут. -- Сейчас... Николас виновато улыбнулся -- от волнения подпись на бланке получения вышла кривая. |
