|
Хотелось поскорей проехать в ворота и увидеть все чудеса главного московитского города собственными глазами. Наконец, тронулись. Майер был доволен -- таможня торопилась хлебать кисель, так что удалось сторговаться по рублю и пяти копеек. -- Доедете с нами до Гостиного двора, а там и до Иноземского приказа рукой подать, -- объяснил он. Так называлось министерство, ведавшее иностранцами -- Inozemski Prikaz. Сначала Москва разочаровала фон Дорна, потому что была похожа на все прочие русские городки и села: поля, огороды, пустыри, одинокие усадьбы. Потом дома стали понемножку сдвигаться, тыны сомкнулись, а крыши полезли вверх -- в два, три этажа. Если не считать нескольких церквей из мягкого известнякового камня, все строительство было деревянное. Корнелиус никогда не видел, чтобы такой большой город был весь из бревен и досок. Должно быть, Москва -- самый большой деревянный город во всем мире! Даже мостовая, и та была бревенчатая. Лошади с непривычки ступали сторожко, оскользаясь копытами. Когда же капитан захотел слезть, чтоб вести испанца в поводу, Майер не позволил, сказал, что в Москве пешком по улице ходят только простолюдины, а человеку благородному зазорно. Даже если тебе нужно в соседний дом, садись на лошадь или в возок. Московиты в таких вещах щепетильны. -- Сейчас будет Мясной ряд, -- предупредил купец и прикрыл нос платком, надушенным лавандой. Корнелиус платка не заготовил и потому чуть не задохнулся от жуткого зловония. Маленькая площадь была заставлена деревянными лавками, на которых сплошь лежали гниющие куски мяса. По ним ползали зеленые мухи, а по краям торга, в бурых лужах, валялись груды протухшей требухи. -- Русские не коптят и не солят убоину, ленятся, -- прогнусавил с зажатым носом Майер. -- А к гнилью они равнодушны, варят из него капустный суп под названием stzchi и с удовольствием его поедают. Возле деревянной часовенки метался совсем голый человек, в одном передничке на чреслах. Тряс длинной бородой, закатывал глаза, плевался в прохожих. На груди у него висел тяжелый чугунный крест, желтое тело все было в язвах. Увидев иностранцев, ужасный человек закричал, завертелся вокруг себя, а потом схватил с земли кусок нечистот (вероятно, собственного произведения) и швырнул в почтенного господина Майера, причем явил редкую меткость -- угодил купцу в плечо. Корнелиус взмахнул было плеткой, чтобы как следует проучить наглеца, но купеческий старшина схватил его за рукав: -- Вы с ума сошли! Это blazchenni, вроде мусульманского дервиша. Русские почитают их, как святых. Ударите его -- нас всех разорвут на части. Он аккуратно вытер замаранное платье, бросил опоганенный платок на землю. К куску материи кинулись нищие. Другой пример странных представлений русских о святости Корнелиус увидел на соседней улице. |
