Судья был склонен безоговорочно принимать на веру утверждения обвиняемых, что вызывало вполне понятное негодование как потерпевших, так и представителей стороны обвинения. Ещё одной его «фирменной фишечкой», если так допустимо выразиться в данном случае, сделалась остановка судебного следствия ввиду недостаточной мотивировки обвинения. Татхилл взял за правило возвращать дела на повторное их рассмотрение Большим жюри или коронерским жюри.
Подобный возврат в рамках англо-американских процессуальных норм допустим, но он расценивается как мера исключительная. Татхилл же умудрился в течение одного года остановить судебные процессы и возвратить дела по 37 обвиняемым, и такая частота выглядела совершенно ненормальной. Действия Татхилла вызвали возмущение в профессиональной среде, многие юристы называли подобное поведение судьи саботажем. Татхилл явно заигрался в гуманизм, упустив из вида то весьма важное обстоятельство, что подростки склонны к преступлениям крайне жестоким и обычно не задумываются над соразмерностью применяемого насилия. Кроме того, подростки лживы и склонны к оговорам — это следствие инфантилизма, незрелости их морально-этических установок. Все эти нюансы хорошо известны юристам, строго говоря, их учат этому в университетах в рамках курса криминальной психологии, однако Татхилл, похоже, плохо учился в университете.
Ричард Татхилл во время суда над Адольфом Лютгертом (осень 1897 года).
В общем, его действия в качестве специального судьи по делам несовершеннолетних едва не привели к грандиозному скандалу. Чтобы избежать конфликта, грозившего основательно подорвать репутацию правоохранительной системы штата, были срочно назначены дополнительные судьи, которым и стали поручать ведение новых дел. Татхиллу позволили закончить начатые ранее слушания, после чего мягко «отодвинули» от судов по делам несовершеннолетних.
Сказанного, думается, достаточно для того, чтобы составить представление об этом весьма специфическом и малоприятном человеке. Мы вряд ли сильно ошибёмся, назвав его своенравным, настырным, лишённым гибкости и, судя по всему, не очень умным.
Судебный процесс открылся 23 августа 1897 года в обстановке всеобщего ажиотажа. После 2-х установочных заседаний, во время которых рассматривались всевозможные ходатайства сторон, связанные с регламентом и разного рода техническими деталями, начался довольно изнурительный отбор присяжных заседателей. С самого начала было ясно, что ввиду широкого освещения прессой обстоятельств «дела Лютгерта», подобрать членов жюри будет непросто, ведь требовалось отыскать таких людей, которые были бы совершенно не осведомлены о деталях истории исчезновения жены «колбасного магната».
Вначале Татхилл попросил канцелярию суда предоставить данные о 300 кандидатах в члены жюри, затем повысил запрос до 500 человек. К концу 6-го заседания стало ясно, что этого количества кандидатов явно не хватит, и тогда судья повысил планку до 1 тысячи человек. В истории суда округа Кук до того времени ещё не было процесса, для которого отбор жюри потребовал бы привлечения такого количества кандидатов. Лишь к 30 августа состав жюри удалось согласовать, и суд получил возможность перейти к рассмотрению дела по существу.
Жюри присяжных на процессе по «делу Адольфа Лютгерта».
Интересные открытия начались сразу же. С обвинительной речью выступил помощник прокурора МакИвен (McEwan), который по мере того, как разворачивалась его реконструкция преступления, представлял вещественные улики. Присутствовавший в зале репортёр газеты «The daily morning journal and courier» получил возможность во время перерыва рассмотреть поближе разложенные на столах предметы, которые он описал в следующих выражениях: «Немного розоватой жидкости в жестяных коробках и бутылках, несколько кусочков зубов, несколько фрагментов костей и небольшая свернувшаяся масса волос оказались всем, что осталось от тела Луизы Лютгерт. |