Дали показания свидетели обвинения (сёстры Шимке и Николас Фейбер), рассказавшие суду о том, что они видели Луизу, направлявшуюся в ночь своего исчезновения на территорию фабрики в обществе мужа. На этом этапе процесса Винсент очень лояльно проводил перекрёстные допросы свидетелей обвинения. Он мог бы попытаться поймать их на каких-либо противоречиях или как-то иначе поставить под сомнение точность звучавших рассказов, но Винсент этого не делал — он словно бы безоговорочно соглашался с той версией событий, что рисовала прокуратура.

Однако едва только адвокат пытался обратить внимание присяжных на некоторые важные детали свидетельских показаний, судья Татхилл резко и довольно нелюбезно его останавливал. Явная предвзятость судьи очень хорошо проявилась при перекрёстных допросах ночных сторожей Фрэнка Бялка и Фрэнка Одоровски. В этом месте нельзя не отметить того довольно двойственного впечатления, которое произвёл на всякого, знакомого с материалами дела, допрос в суде Фрэнка Бялка, одного из основных свидетелей обвинения. О его показаниях достаточно сказано в начале очерка, но их первоначальная версия к сентябрю претерпела незначительные, но любопытные изменения. В суде ночной сторож заявил, что перенос бочек с 3-го этажа в подвал он осуществлял не с Фрэнком Одоровски, другим фабричным сторожем, а с самим Адольфом Лютгертом. Одоровски появился лишь в 11 часов утра следующего после переноса бочек дня. Он помогал Фрэнку Бялку до 16 часов пересыпать из этих бочек розовый порошок, и именно тогда — в интервале с 11 до 16 часов — Одоровски и получил сильные химические ожоги кожи лица и рук.

Также в рассказе Бялка теперь появились 3 небольшие бочки, поставленные в средний из чанов — тот самый, к которому впоследствии Лютгерт пристроил паропровод. Согласно показаниям Бялка, именно в эти 3 небольшие бочки и был перегружен розовый порошок, спущенный с 3-го этажа в 2-х больших бочках. Согласитесь, это звучало несколько сложно и непонятно, но… почему нет? Появились и иные детали, дополнявшие и до некоторой степени видоизменявшие прежнюю версию событий, в частности, Бялк припомнил, что когда он 2 мая спустился в подвал, Лютгерт это заметил и сразу прогнал его. При этом он выглядел крайне раздражённым, хотя Бялк не мог объяснить причину столь странной эмоциональной реакции. Этот момент, кстати, прямо противоречил первоначальному рассказу Бялка полиции в мае — тогда сторож рассказал, что, покинув поутру фабрику, он видел Лютгерта, спавшего в кабинете заводоуправления — тот сидел в кресле, положив ноги на стол — и более не встречал владельца фабрики почти 2 суток. Появились и иные подозрительные детали, ранее почему-то не упоминавшиеся, в частности, Бялк припомнил некие «мешки» или «холсты», запачканные чем-то розово-красным, сушившиеся в подвале над средним чаном.

Звучало это крайне драматично и даже мрачно, хотя и выглядело совершеннейшей бессмыслицей и никак версией обвинения не объяснялось. Ну, да ладно, улучшение памяти свидетеля, хотя и кажется подозрительным и недостоверным, в действительности вполне возможно. Свидетель может видоизменять первоначальные показания — это нормально и вполне допустимо.

Адвокат Винсент, по-видимому, рассуждал точно так же и потому не стал ловить Фрэнка Бялка на несоответствиях заявлений, сделанных в разное время.