Фрэнк Одоровски очень хотел понравиться судье и присяжным, а потому во время дачи показаний в суде вёл себя как настоящий паяц — вскакивал с кресла и изображал всё то, о чём говорил. Выглядело это, учитывая серьёзность момента, крайне ребячливо, нелепо и неуместно, однако сам свидетель ничуть не тушевался и явно упивался собственной ролью.

Судья, конечно же, был неправ. Можно по разному относиться к Адольфу Лютгерту, но нельзя не признавать справедливость заявленного Винсентом протеста. Честный и беспристрастный судья, безусловно, остановил бы зарвавшегося свидетеля, но только не Татхилл!

Впрочем, как отмечено выше, Винсент не особенно стремился ловить свидетелей обвинения на нелогичных или противоречивых заявлениях. И вскоре стало понятно, почему защита выбрала такую линию поведения. 3 сентября Винсент неожиданно для всех обратился к судье с ходатайством о приобщении к материалам дела результатов независимой экспертизы, согласно которым уничтожение человеческого тела за 3,5 часа таким образом, как это описывало обвинение, совершенно невозможно. Очевидно, данное ходатайство представляло собой реакцию на ту часть обвинительного заключения, которая была посвящена уничтожению трупа Луизы Бикнезе. Прокурор Динан немедленно заявил протест, указав на то, что защита сможет изложить свою точку зрения во время прений, но не тогда, когда сторона обвинения представляет суду своих свидетелей.

Адвокат Винсент в ответ на это весьма здраво указал на необходимость приобщения результатов независимой экспертизы именно сейчас, а не позже ввиду того, что во время перекрёстных допросов экспертов обвинения ему [адвокату Винсенту] придётся обращаться к выводам этой экспертизы, для чего она должна уже находиться в судебных материалах. Возникла довольно напряжённая полемика, в результате которой судья Татхилл склонился к мнению прокурора, что, кстати, следует признать вполне ожидаемым. Тем не менее адвокат Винсент выторговал довольно неожиданную уступку — судья счёл допустимым провести эксперимент, призванный подтвердить или опровергнуть правильность выводов экспертизы обвинения. Эксперимент этот должен был заключаться в том, чтобы поместить в одну из печей в подвале колбасной фабрики крупные человеческие кости, развести в печи огонь и посмотреть, сохранятся ли в топке какие-либо костные остатки. Огонь в печи должен был поддерживаться 2 суток — именно столько времени согласно версии обвинения Адольф Лютгерт сжигал не растворившиеся в поташе крупные кости. В качестве топлива предполагалось использовать 10 мешков кедровой стружки по 45 кг каждый. Именно такое количество топлива должно было дать слой золы толщиной 60 см, найденный полицейскими при осмотре печи. Поскольку полицейские отыскали в печи некие косточки во время проведения обыска, то и теперь в золе должны были остаться несгоревшие остатки костей.

Судья Татхилл согласился провести предложенный адвокатом натурный эксперимент и распорядился в течение 72 часов подготовить всё необходимое. Побеспокоился он и насчёт человеческих останков — Медицинский колледж Раша в ответ на обращение судьи выдал несколько крупных костей (лопаточную, череп, 5 позвонков и таз) бесхозного трупа, использовавшегося в качестве наглядного пособия для подготовки студентов. Это был уже 3-й по счёту труп, который надлежало уничтожить в рамках «дела Лютгерта» [напомним, первое тело использовалось химиком Хейнсом для отработки методики растворения человеческой плоти, а второе — при демонстрационном уничтожении тела, осуществлённом 7 августа перед представителями полиции, прокуратуры и службы коронера].