Наконец, чтобы поставить точку в оценке всех научных экспертиз, проведённых в рамках расследования «дела Лютгерта», имеет смысл сказать несколько слов о взгляде на них с точки зрения современных естественно-научных представлений. Даже сейчас, когда технические возможности и теоретическая база, необходимые для проведения подобных экспертиз, возросли многократно, идентификация тех костных фрагментов, что были предоставлены учёным, представлялась бы делом весьма и весьма затруднительным. Любой современный антрополог скажет, что для определения видовой принадлежности наилучшим объектом является череп или его фрагмент, если такового нет, то задача крайне осложняется и становится весьма затруднительной. Крайне желательно иметь хотя бы одну полную кость [пусть даже маленькую!], а ещё лучше несколько костей. В «деле Лютгерта» не было и этого! Некоторую информацию мог бы дать спектроскопический анализ костных фрагментов, то есть изучение спектров их излучения при нагреве, поскольку набор химических элементов в костях травоядных животных и всеядных [каковым является человек] имеет сильные различия. У всеядных присутствуют тяжёлые изотопы, которых не может быть в костях травоядных. Но применение спектрального анализа имеет ряд серьёзных ограничений и годится не во всех случаях.

Внимательные читатели в этом месте наверняка припомнят другую антропологическую экспертизу, описанную в одном из моих очерков. Проводилась она в рамках весьма запутанного уголовного расследования исчезновения девочки и молодой женщины в первой половине 1970-х годов, в ходе которого подозрения сконцентрировались на некоем Дэвиде Мейрхофере. Этой неординарной истории посвящена моя довольно большая по объёму работа «Кто тихо ходит, тот густо месит», вошедшая в сборник «Неизвестные серийные убийцы. Хроники забытых уголовных расследований». В ходе расследования было обнаружено большое количество — более 1 тысячи! — мелких костных фрагментов, рассеянных и частично закопанных на площади около 25 кв. метров. Причём, как стало ясно в ходе многомесячной экспертизы, там находились как кости животных, так и человека. История эта отчасти напоминает «дело Лютгерта» в том отношении, что там также проводилось разделение костей на фрагменты (убийца пилил и рубил тела жертв) и их последующее сжигание. Тем не менее привлечённые к экспертизе антропологи Смитсоновского института смогли идентифицировать человеческие кости. Но следует ясно понимать, что в «деле Мейрхофера» успеху экспертизы способствовал не только значительно возросший к тому времени научно-технический потенциал, находившийся в распоряжении экспертов, но и тот факт, что в их распоряжении попало некоторое количество целых костей, в частности, 2 позвонка, фаланги пальцев и довольно крупные фрагменты тазовых костей. Именно это везение позволило экспертам однозначно доказать принадлежность по крайней мере части исследованных фрагментов биологическому виду homo sapiens sapiens. В «деле» же «Лютгерта» целых костей, как мы знаем, в распоряжении экспертов не было.

Подводя итог всему сказанному, можно констатировать, что даже с точки зрения современных естественно-научных представлений экспертиза по определению видовой принадлежности костей в «деле Лютгерта» представлялась бы весьма и весьма нетривиальной задачей. Автор не утверждает, будто современные специалисты в области судебной медицины, остеологии и антропологии не смогли бы определить их принадлежность, речь о другом: можно ли на самом деле верить тому, что с этой задачей справились эксперты в 1897 году?

Автор приносит извинение за подзатянувшееся отступление — мне оно кажется вполне уместным в контексте повествования — и считает необходимым вернуться к событиям 17 сентября 1897 года.

Закончив перекрёстный допрос Джорджа Дорси, адвокат Винсент обратился к судье Татхиллу с ходатайством об отклонении всей экспертизы по идентификации костей как субъективной и не опирающейся на научные критерии.