Череда этих мрачных событий вызвала психоэмоциональное потрясение Луизы Лютгерт, которая неоднократно заявляла мужу, что не станет жить с неудачником.

Версия защиты, изложенная здесь очень сухо и сжато, была преподнесена адвокатом весьма обстоятельно и очень выразительно. Впечатление от сказанного главным защитником оказалось очень велико — все, находившиеся в те часы в зале суда, сходились в том, что Винсент сумел буквально перевернуть представление людей об истории исчезновения Луизы Лютгерт. Даже сам обвиняемый не скрывал восторга от услышанного — журналисты отмечали, что он встретил Винсента, вернувшегося в своё кресло после выступления, с широкой улыбкой и дружески его обнял.

Далее, не снижая градус эмоционального накала, защита вызвала для дачи показаний адвоката Гудрича (A. A. Goodrich), делового партнёра Винсента. Строго говоря, именно Гудрич вёл первоначально дела Лютгерта, и именно он посоветовал последнему пригласить для своей защиты Уилльяма Винсента. Согласно показаниям Гудрича, 3 мая к нему явился Лютгерт, рассказавший о своём бедственном положении и исчезновении жены. Адольф также сообщил юристу о залоге дома и попросил дать совет о последующих шагах. Гудрич посоветовал ему взять паузу и держать дело в секрете от газетчиков. Он особо указал на то, что банк «Foreman bros.», узнав о возможном уголовном преследовании Лютгерта, может отказать ему в праве обратного выкупа дома даже в том случае, если у предпринимателя появятся деньги.

Дургим весьма ценным свидетелем стал адвокат Ральф Брэдли (Ralph R. Bradley), ещё один деловой партнёр Винсента. Брэдли дал показания о встрече с Лютгертом 4 мая, которая состоялась в офисе юриста. По словам свидетеля, Лютгерт, рассказывая о сложившейся ситуации, плакал и пребывал в очень подавленном настроении. Советы Брэдли в целом соответствовали тому, что накануне предлагал Гудрич, то есть Лютгерту надлежало наблюдать за развитием ситуации, ждать возвращения жены и заниматься поиском «длинного» кредита [на большой промежуток времени].

Показания Гудрича и Брэдли прекрасно объяснили казавшуюся подозрительной пассивность Лютгерта в начале мая. Полиция ставила ему в вину равнодушие к судьбе жены и нежелание организовать её поиски, теперь же причина такого поведения получила естественное и логичное объяснение — он следовал советам адвокатов.

В тот день — речь идёт о 22 сентября 1897 года — в суде произошёл весьма знаменательный перелом. Суд, общественность и репортёры газет увидели, что историю исчезновения Луизы Лютгерт можно рассказать совсем иначе, нежели это делали прокурор и полицейские. Для многих такое смещение акцентов показалось фантастическим, и мы вряд ли сейчас ошибёмся, сказав, что долгожданная сенсация состоялась именно в тот день.

Однако она была далеко не последней. Следующий «переворот в мозгах», если можно так выразиться, произошёл 25 сентября. В тот день свидетельское место заняла Мэри Саймеринг, та самая женщина, чья неравнодушная реакция на исчезновение Луизы Лютгерт и привела к появлению «дела Лютгерта» в том виде, в каком мы его знаем.

Рассказ Мэри оказался очень интересен и неожиданен для абсолютного большинства находившихся в зале. Она начала с того, что сообщила суду о довольно продолжительном стаже работы на Лютгертов, который составлял 7 или 8 лет. По словам горничной, психоэмоциональное состояние Луизы в последние недели перед исчезновением неуклонно ухудшалось. Горничная знала от хозяйки дома, что семья потеряла очень большие деньги, хотя и не знала деталей случившегося и не представляла тяжести ситуации. По словам свидетельницы, Луиза несколько раз возвращалась к мысли о неизбежности ухода из семьи, объясняя своё намерение невозможностью жить в позоре нищеты.