Изменить размер шрифта - +

– Слушай, Пристон, – говорит Ван Паттен. – Мы тут придумываем вопросы, чтобы послать в GQ . Может, подскажешь?

– Подскажу, – отвечает Пристон. – Когда надеваешь смокинг, как сделать так, чтобы сорочка спереди не задиралась?

С минуту Ван Паттен с Макдермоттом сидят молча, а потом Крэйг, нахмурив брови и посерьезнев, задумчиво произносит:

– Хороший вопрос.

– Прайс, – говорит Пристон, – а у тебя есть вопрос?

– Есть, – Прайс вздыхает. – Когда у тебя все друзья – бараны, то что будет, если ты вышибешь им мозги «магнумом» тридцать восьмого калибра: уголовное преступление, просто проступок или Божественное Провидение?

– Не пойдет для GQ , – говорит Макдермотт. – Попробуй отправить в Soldier of Fortune [5].

– Или в «Vanity Fair», – Ван Паттен.

– А это  кто? – глядя в сторону бара, говорит Прайс. – Это не Рид  Робисон? Кстати, Пристон, надо просто пришить к сорочке петельку, пристегивающуюся к пуговице на брюках, и проследить за тем, чтобы накрахмаленный перед сорочки не опускался ниже пояса брюк, иначе, когда садишься, он будет топорщиться, так этот мудак – Робисон или нет? Чертовски  похож.

Слегка ошалев от речи Прайса, Пристон медленно оборачивается, вновь надевает очки и смотрит, щурясь, в сторону стойки.

– Нет, это Найджел Моррисон.

– А‑а‑а! – восклицает Прайс. – Один из этих молоденьких британских педиков, стажирующихся в…

– Откуда ты знаешь, что он – педик? – перебиваю я.

– Британцы все педики, – пожимает плечами Прайс.

– Но откуда ты  знаешь, Тимоти? – ухмыляется Ван Паттен.

– Я видел, как он ебал Бэйтмена в жопу. В сортире банка Morgan Stanley.

Я вздыхаю и обращаюсь к Пристону:

– А где он стажируется, Моррисон?

– Не помню, – отвечает Пристон, почесывая в затылке. – В Lazard?

– Где? – напирает Макдермотт. – В First Boston? Goldman?

– Точно не помню, – говорит Пристон. – Может, в Drexel? Он всего лишь помощник ответственного аналитика по финансам, а его жуткая подруга с гнилыми зубами, та вообще сидит в какой‑то дыре , занимается выкупом акций за счет кредита.

– Где мы сегодня ужинаем ? – говорю я. Мое терпение лопается. – Надо заказать столик. Я не собираюсь стоять в каком‑нибудь ебаном баре .

–А что это за дрянь надета на Моррисоне? – обращается сам к себе Пристон. – Что, действительно костюм в полоску с клетчатой  рубашкой?

– Это не  Моррисон, – говорит Прайс.

– А кто? – Пристон снова снимает очки.

– Это Пол Оуэн, – говорит Прайс.

– Это не Пол Оуэн, – говорю я. – Пол Оуэн в другом конце бара. Вон там.

Оуэн стоит у стойки в двубортном шерстяном костюме.

– Он занимается счетами Фишера, – говорит кто‑то.

– Везучий мерзавец, – бормочет кто‑то другой.

– Везучий жидовский мерзавец , – произносит с нажимом Пристон.

– Боже мой, Пристон, – говорю я. – Это –то тут причем?

– Слушай, я своими глазами видел, как он трепался по телефону с исполнительными менеджерами, и при этом плел ебаную менору. А в прошлом декабре он приволок в офис куст хануки, – неожиданно оживившись, говорит Пристон.

Быстрый переход