– Хуйню ты плетешь, – холодно замечаю я, – а не менору. Хуйню.

– Бог ты мой, Бэйтмен, может быть, мне сходить в бар и попросить Фредди пожарить тебе этих ебучих картофельных оладией, – говорит неподдельно встревоженный Пристон. – Этих, как их… латкес ?

– Спасибо, конечно, но я как‑нибудь обойдусь, – отвечаю я. – Просто попридержи свои антисемитские замечания.

– Вот он, глас рассудка, – Прайс тянется вперед, чтобы потрепать меня по спине. – Милый соседский мальчик.

– Да, милый соседский мальчик, который, по твоим же словам, дает трахать себя в жопу британскому стажеру финансового аналитика, – насмешливо отвечаю я.

– Я сказал, что ты – глас рассудка, – говорит Прайс. – Я не говорил, что ты не  гомосексуалист.

– Или что ты не зануда, – добавляет Пристон.

– Угу, – говорю я, глядя Прайса в упор. – Спроси Мередит, гомосексуалист я или нет. Она тебе скажет… если только вынет мой хуй изо рта.

– Мередит западает на педиков , – Прайс невозмутим, – поэтому я ее и бросил.

– Постойте, ребята, слушайте, я анекдот вспомнил, – потирает руки Пристон.

– Пристон, – говорит Прайс, – ты сам  ходячий анекдот. Ты ведь знаешь, что тебя  на ужин не приглашали. Кстати, славный пиджачок: не сочетается, но дополняет.

– Прайс, ты – скотина, ты, блядь, так жесток со мной, – смеется Пристон. – Ладно, слушайте. Встречаются на приеме Джон Ф. Кеннеди и Перл Бейли[6], уединяются в овальном зале, трахаются там, то да се, потом Кеннеди засыпает и… – Пристон вдруг умолкает. – Вот черт, что же потом… Ах да, Перл Бейли говорит: «Господин Президент, мне охота еще поебаться», а он отвечает: «Я сейчас посплю, а минут через тридцать…», – нет, постойте… – Пристон опять умолкает, немного смущенный. – Сейчас… через час… ну да ладно… …"минут через тридцать проснусь, и мы опять трахнемся, только ты, пока ждешь, держи одну руку у меня на хуе, а другую – на яйцах", и она отвечает: «Хорошо, только зачем мне держать одну руку на хуе, а другую… другую – на яйцах?» и… – Он замечает, что Ван Паттен что‑то небрежно рисует на обороте салфетки. – Ван Паттен, ты меня слушаешь?

– Слушаю , – раздраженно отвечает Ван Паттен. – Давай. Заканчивай. Одну руку – на хуе, другую – на яйцах, а дальше?

Луис Керрутерс так и стоит у стойки и ждет. Теперь мне кажется, что на нем шелковый галстук от Agnes B. Все словно в тумане.

– Я  не слушаю, – говорит Прайс.

– А он говорит: «А затем…» – Пристон опять запинается. Длительное молчание. Пристон смотрит на меня.

– Не смотри на меня , – говорю. – Это не мой  анекдот.

– И он отвечает… У меня в голове пусто.

– Уже можно смеяться? На фразе «у меня в голове пусто»? – интересуется Макдермотт.

– Он говорит, м‑м‑м… – Пристон закрывает глаза рукой и задумывается. – Вот черт, ты подумай, забыл…

– Великолепно , Пристон, – вздыхает Прайс. – Ты такой идиот, что даже не смешно.

– У меня в голове пусто? – спрашивает меня Крэйг. – Я что‑то не понял.

– Сейчас, сейчас, – говорит Пристон.