-  Ну-с, голубчик, рассказывайте, кто и для чего вас нанял, - ласково предложил пленнику Поспелов. - Облегчите, так сказать, душу.

    -  Дочка чахоткой заболела, службы лишился… - начал опять разводить свою бодягу «убивец».

    Я перестал его слушать и отстранено наблюдал за его одновременными, многоплановыми действиями. Пока он исполнял на «бис» свой театральный этюд казанского сироты, главной его задачей было восстановить функции вывернутой правой руки и переместиться к окну. К этому присовокуплялись, на первый взгляд, непроизвольные движения пальцев в направлении левого рукава пальто. Там у него могло быть спрятано оружие, скорее всего, нож.

    Я спрятал руку с наганом за спину и левой рукой, тихонько, чтобы не щелкнул, взвел курок…

    -  Доктора говорят, если не пошлю ее к морю, помрет. Дочь-то единственная, любимая, денег ни гроша, службы лишился, а тут человек подошел, предлагает…

    Я подождал, пока любящий отец окажется напротив простенка, на котором ничего не висело, и молча, не вмешиваясь в разговор, навел на него наган. Он запнулся на полуслове и замолчал. Все присутствующие обернулись в мою сторону. Илья Ильич смотрел прозрачными, равнодушными глазами, Таня с неподдельным ужасом, а пленник недоумевающе-удивленно. Я тщательно прицелился в него и выстрелил. Кисло запахло пороховым дымом. Таня вскрикнула и закрыла лицо руками. Киллер медленно сполз по стене на пол.

    -  Вы его застрелили? - поинтересовался Поспелов, с интересом разглядывая неудачливого наемника.

    -  Нет, - небрежно ответил я, - пока не застрелил, но скоро застрелю.

    -  А по-моему, вы все-таки его застрелили, - продолжил говорить тихим голосом Илья Ильич, когда увидел, что на его лицо, из-под волос, потекла струйка крови. - Жаль, он мог многое рассказать.

    -  Невелика потеря, - холодно сказал я, хотя у самого сердце предательски дрогнуло. Я целился сантиметров на пять выше головы, и так промазал, - у него в рукаве спрятан нож, и неизвестно, как он умеет им пользоваться.

    -  Мне тоже что-то такое показалось, - согласился со мной Поспелов и, забыв о своей аристократической брезгливости к обыскам, поднял безжизненную руку оппонента и засучил рукав пальто.

    Мы увидели пристегнутую к руке рукоятку ножа. Илья Ильич вытянул из скрытых за манжетой рубашки ножен длинный, узкий клинок и бросил его сзади себя на письменный стол. Заодно он прощупал на запястье у «душегуба» пульс.

    -  Вы хорошо стреляете, - похвалил он меня.

    Я промолчал, не желая каяться в своем фактическом промахе. В конце концов, оружие было не пристреляно, и мудрено было не промазать.

    -  Его бы нужно связать, - предложил я. - По-моему он настолько крепкий орешек, что просто на фу-фу его не возьмешь.

    В это время наш пленник начал приходить в себя. Он застонал, и тело его инстинктивно приняло более удобную, устойчивую позу.

    -  У вас не найдется в хозяйстве какого-нибудь шнура или веревки? - спросил я хозяина.

    -  Это нужно спрашивать у Аннушки.

    -  Сейчас принесу, - сказала Анна Ивановна.

    Я обернулся.