|
— Подожди. — Чего? — не понял Ворожцов. — Ты за мной. Я слежу за перемещением, ты прикрываешь. Как обычно. — Нет, не как обычно, Ворожцов, — покачал головой Тимур, и луч фонарика повторил его движение. — Нет никакого «обычно», понимаешь? Нет, не было и не будет. Тот обернулся, и Тимур наконец поймал его взгляд не виском, а глазами. Пустой, перегоревший взгляд. Не уголь. Пепел. — Почему? — просто спросил Ворожцов, практически не щурясь на свет налобника. — Почему это не как обычно, а, Тимур? На ПДА в его руке мерцала точка, приближаясь к центру экрана. Тот, кто идет по улице, вот-вот поравняется с их домом, окажется совсем близко… — Потому что если ты сейчас выйдешь и сыграешь в храброго бойскаута, — проговорил Тимур, подбирая слова, которые падали с языка тяжелыми каплями, — то наша затея провалится. — Почему? — настырно повторил Ворожцов. В его тоне прорезался холодный вызов. — Грохнешь его, найдем прибор. Сделаем то, зачем пришли. Ничего не провалится. — Нет, Ворожцов, — с нажимом ответил Тимур. — Если ты сейчас выйдешь, то никакой прибор не поможет. Понимаешь? Тот понимал, Тимур видел по глазам. Но за пониманием дрожал остывший пепел безразличия и немого отчаяния. Он уже наблюдал такой взгляд — взгляд переломанного неудачами человека, жившего рухнувшей в одночасье идеей. На кухне, по ту сторону ополовиненной бутылки. Он даже посмеивался над причудами ученого, не осознавая трагедии… — Я похож на брата? — спросил Ворожцов, и чужая улыбка тронула его бледные, потрескавшиеся губы. — Похож, да? — Ты похож на тряпку, — припечатал Тимур, стиснув зубы. Выцедил: — А если выйдешь, тебя порвут до конца. — Все еще играешь во взрослого, — печально усмехнулся Ворожцов. — Не надоело? Пропасть. Глубиной в три дня. Шириной в четыре смерти. И две жизни. Тимур, рискуя упасть с бревна, подошел к Ворожцову и положил ему ладонь сзади на шею. Притянул и упер лбом в свой лоб, сворачивая фонарик на сторону. Сжал попавшую в пальцы шевелюру, стиснул. — Опомнись, Женька, — сказал он и вдавил башку упрямого ботана в свою собственную с такой зверской силой, будто хотел, чтобы у того лопнул череп. — Опомнись. Там никого нет. Три дня. Четыре смерти. Всего две жизни. И пустой экран наладонника… Тимур так и не понял, куда делась метка на сканере. Просто исчезла, и все. Они с Ворожцовым вышли из дома, и через минуту он уже не был уверен, что эта метка вообще появлялась на ПДА. Тихая улица, слепящее солнце. Здесь, в Зоне, не все так просто, как кажется на первый и даже на второй взгляд. Тут лучше доверять обыкновенным болтам, чем самому современному оборудованию. Зона показывает не всегда то, что ты готов увидеть. |
